20 октября в селе Хмелевка Заринского района состоялось
открытие мемориальной доски памяти известного персонажа
гражданской войны на Алтае Григория Рогова. Много сделали для
увековечения имени Рогова два бывших директора местной школы —
барнаульский профессор Павел Костенков и Виктор Полторыхин.
Руководитель фракции «За наш Алтай» алтайского крайсовета Виталий Сафронов в этой связи подчеркнул, что «восстановление исторической
справедливости по отношению к партизанскому вожаку потребовало от инициаторов акции большого гражданского мужества».
Увековечено имя алтайского партизана, прототипа героя «романа
ужасов» — Григория Рогова.
Виталий Сафронов у мемориальной доски
Имя и деятельность бывшего командира движения красных партизан на Алтае со дня его гибели (в ночь со 2 на 3 июля 1920 года) обросли большим количеством легенд, отмечает краевед Евгений Платунов. «Бывший фельдфебель, уроженец Бийского уезда, пользовался большой популярностью среди местных крестьян и благодаря этому, а также знанию местности, успешно партизанил с весны 1919 года, и был неуловим для многочисленных карательных отрядов, высылавшихся в разное время из Барнаула и Бийска," - свидетельствует противник Рогова — командир 3-го Барнаульского Сибирского стрелкового полка Камбалина.
В то же время действия отрядов Рогова на территории Алтая и Кузбасса стали нарицательными примерами зверств по отношению к мирному населению при захватами крестьянскими партизанскими отрядами городов и сел. Так, партизаны Рогова стали героями известного «романа ужасов» Вячеслава Шишкова «Ватага», посвященного захвату и уничтожению партизанами Новокузнецка (Кузнецка). Анархист Зыков, глава партизанского отряда (его прототипом послужил Рогов), учинивший кровавую расправу в сибирском городке (реально — Кузнецк), для Шишкова «символ, соборный тип, черная сила, чугунный, темный, с завязанными глазами богатырь», отмечает Большая экнциклопедия русского народа.
Увековечено имя алтайского партизана, прототипа героя «романа
ужасов» — Григория Рогова.
Григорий Рогов
Создатели мемориальной доски относятся к другой группе историков, рассматривающих эти обвинения в адрес Рогова как клеветнические. Его рейд на территорию нынешней Кемеровской области они сравнивают с рейдом другого крестьянского полководца — Ковпака. («Несколько партизанских отрядов, действовавших под общим руководством товарища Рогова в районе Щегловска, непрестанными налетами на ближайшие тылы корпусов наносили отходившей армии большой урон. В одном Щегловске погибли сотни бойцов, в том числе много офицеров» — Ф. Пучков «8-я Камская стрелковая дивизия в Сибирском Ледяном походе»).
Посчитав, что обвинения в адрес Рогова поднять в Сибири после прихода туда Красной армии «крестьянское анархическое восстание под черным знаменем» являются клеветническими, группа партизан в советские времена опубликовала письмо в авторитетный тогда журнал «История СССР». С этим письмом, замечает Платунов, тоже не обошлось без легенд: «После серии поражений от советских войск (соратник Рогова) Новоселов бесследно исчез. В 1922 году Г.Ф.Рогов был расстрелян (? — Е.П.). По непроверенным данным в 60-е годы И.П.Новоселов пытался инициировать кампанию по реабилитации своего боевого товарища. Все эти годы Новоселов жил под чужой фамилией…», — считает, например, кандидат исторических наук Анатолий Штырбул, доцент Омского педагогического университета.
Рогов не покончил с собой «чтобы избежать плена», а был убит чоновцами у села Евдокимово (в нынешнем Кытмановском районе). Они и придумали, опасаясь мести, укоренившуюся версию самоубийства. Группа бывших соратников привезла тело Рогова в Хмелевку, первоначально похоронив у ограды старого кладбища. Спустя несколько месяцев ночью останки партизанского вожака были перезахоронены в братскую могилу погибших партизан. Все эти годы среди 16-ти фамилий похороненных борцов за Советскую власть не было имени их вождя. Теперь справедливость восстановлена.
Отношение к партизанам и нравственный облик тогдашних командиров красной армии — выдвиженцев Троцкого — иллюстрирует глава «Красная Армия и причумышские партизаны» из книги «Партизанское и повстанческое движение в Причумышье (1918--1922 гг.)» (под ред. Г. Н. Безрукова. Барнаул, 1999): «По свидетельству Ворожцова, командный состав 312 полка смотрел на партизан надменно и «проводил антагонизм между партизанами и советскими войсками», командир полка Болонкин в Кузнецке пил и изнасиловал девушку, хотел ее застрелить, был арестован, военком полка Тетерин тоже пил, устроил в общественном месте скандал, тоже арестован. И таким людям доверили решать судьбу партизанских соединений.
Именно Болонкин поторопился отдать приказ Блынскому «ликвидировать банду Рогова, сопротивляющихся расстреливать, Рогова и других главарей взять живыми и препроводить под сильным конвоем в Кузнецк». Телефонограмма с этим приказом датирована 23 декабря 1919 года, а 26 декабря командир второй бригады 35-й дивизии, куда входил и 312 полк под командованием Болонкина, приказывает отряду Рогова 27 декабря сосредоточиться в районе Комиссарово-Плешково-Куру-Искитимская. Почему низший командир приказывает арестовать, а высший через три дня — наступать? И подобных вопросов возникает немало. Они заставляют усомниться в категоричности обвинений роговцев и объявлении их бандитами. Словом, роговская дискуссия еще далека от разрешения».
22.10.2007 15:56
23.10.2007 13:10
«Было бы несправедливо не только по отношению к партизанскому движению сибирского крестьянства, но и по отношению к автору искать в романе «Ватага» отражения этого великого движения во всей его многогранности»
24.11.2010 11:52
30.04.2022 06:24
28.10.2014 03:26
В сентябре 1919 г. в алтайском с. Пещерка партизанами Г. Ф. Рогова был пленён и вырезан полный состав дружины Святого Креста: «Под настойчивым требованием многотысячного митинга крестьян, [которые] требовали снять чалпан [голову – А. Т.], чалпаны были сняты, таковой была участь крестоносцев… в составе 250 человек…»24 То есть всем дружинникам отрубили головы на глазах огромной толпы, жаждавшей расправы. Факт публичного обезглавливания возвращает к традиционной средневековой казни, чрезвычайно наглядной, в которой видны и палаческая похвальба ловкостью рук, и желание видеть казнимого со слетающей с плеч головой и фонтаном крови из перерубленной шеи. Аналогичные «представления» нередко устраивали и белые каратели, и участники антибольшевистских восстаний.
Часть зрелищ отличалась особенной жестокостью. Один из видных партизан Рогова Д. В. Пороховниченко в 1926 г. составил подробное описание изощрённой казни около 500 сдавшихся защитников с. Тогул в декабре 1919 г., называя судилище «страшным судом»: «Собрали в одну арестную комнату при штабе… начальство, офицерство, состав суда, контрразведку, попов и псаломщиков. Начался так называемый страшный суд, т. е. меру наказания принимали через сжигание на огне… По одному мгновению Юрчанским Сельревкомом к штабу было привезено два воза соломы, это происходило днем, среди улицы, толпа давила один другого, всякому хотелось посмотреть, в этом сказывалась беспощадная месть супостатам. Прежде чем приступить к делу, духовенство вывели из арестной комнаты на улицу, [конвоиры] садятся верхом, двое ведут [арестованных] на поводу, подают команду “на места”, “шагом марш”, приказывают танцовать, петь Христос Вос[к]ресе, комаринскую, заклинать анафемой партизан...
После церемониального марша развели несколько костров огня и тут трудно описать какая происходила картина по современному ужасная картина, по тому времени [выглядело] спокойно, ребятишки подтаскивали солому, бабенки, у которых мужья были уничтожены беляками, все просили дать им возможность излить последнюю месть»25. Расправа же с основной массой пленных была тайной: «…В эту ночь во дворе, где помещался штаб отряда зарубили 200 чел. и на другой день остальных 250–260 чел. Целые горы трупов, что бы не повлияло морально, [увезли, когда] в 4 часа ночи второго вечера из Юрчанского Ревкома было представлено 50 подвод для увозки трупов на скотское кладбище, где была вырыта общая могила, всех свалили в одну яму, залили известкой и поставили в знак памятника осиновый кол»26.
Партизан И. Я. Огородников, описывая вышеописанный ритуальный костёр, выделял желание палачей именно «потешиться»: «Напишу… как расправлялись с пленными из церкви. Привезено было несколько [возов] соломы для того, чтобы можно было жарить их… Построен был строй [партизан] в две шеренги просто как бульвар... …Подсудимого сразу проводят через этот фронт. Все вооружены нагайками, [пленник] до конца дойдет чуть чуть живой и гонят в огонь. …Так пропускали по порядку… здесь не приходилось ждать очереди, всем хотелось потешиться над противником. <…> Тут видно всем было нужно поучаствовать»27. Подобные массовые казни нередко совершались под одобрительные крики тысячной крестьянской толпы, требовавшей кровавой мести к побеждённым белым, ненавистных за попытки наведения порядка жестокими мерами.
Оргия среди трупов, сопровождавшаяся массовыми изнасилованиями и грабежами, произошла в захваченном роговцами Кузнецке в декабре 1919 г., когда пьяные убийцы, уничтожив до 800 жителей, веселились у костров, горланя циничные частушки вроде:
Попадью застрелил Ваня,
Бело платье на меня.
Я иду собой любуюсь,
Всё равно как попадья28.
Кровавый праздник учинили роговцы и в с. Кольчугино (ныне г. Ленинск-Кузнецкий), и на близлежащем руднике: «без суда перебили торговцев, милиционеров, служащих рудника, убили много других... На площади и на улицах валялись трупы, роговцы не разрешали их убирать. …Первым делом подожгли церковь, она пылала весь день. Попа остригли, раздели и на улице всенародно казнили… Ризами покрыли лошадей. Сами нарядились в духовные облачения и, горланя песни, разъезжали по селу и руднику. Они врывались к служащим, крестьянам, рабочим, забирали у них шубы, валенки, часы, одежду, одеяла, подушки и другие вещи… Протестовавших убивали»29.
В Гражданскую войну глумление над привычными ценностями разрастается, кощунство торжествует, так что церковные ризы превращаются в партизанские штаны и кисеты, причём и старики, воспитанные в уважении к религии, охотно шьют себе подобные изделия30. Современный мир представлялся повстанцам дьявольским наваждением, который следует обескровить, уничтожить, испепелить, не щадя ни старых, ни малых. Убийства детей, женщин, священников, гнуснейшие пытки над ними выглядели как логичное опровержение ещё недавно прочных моральных запретов. Страшное шутовство, обязательный чёрный юмор являлись также и способом психической защиты от невероятных перегрузок войны всех против всех.
http://www.golos-epohi.ru/?ELE MENT_ID=11459
Вот ещё ссылки навскидку http://web.archive.org/web/201 30621190447/http://www.gogolev ka.ru/userfiles/381.pdf , https://ru.wikipedia.org/wiki/ %D0%A0%D0%BE%D0%B3%D0%BE%D0%B2 ,_%D0%93%D1%80%D0%B8%D0%B3%D0% BE%D1%80%D0%B8%D0%B9_%D0%A4%D1 %91%D0%B4%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0 %B2%D0%B8%D1%87 , есть также книга Геласимовой А Н "Записки подпольщицы" с описаниями Роговских расправ. Поставить памятник такому человеку - всё равно, что подписаться под его деяниями. Это преступление против народа и грех против Бога. ИМХО
15.02.2021 05:24
Современные работы исследователей далеко не всегда основаны на архивах - многие архивы просто не сохранились. Показания очевидцев? Где-то подлинные, где-то - "внушенные".
В любом случае можно сказать одно - ожесточение с обеих сторон уже было таким, что без крови не обошлось бы.
У нас, на Дальнем Востоке, был "Николаевский инцидент". Вроде, даже какие-то документы остались. Но понять что-то крайне сложно. Скажем, количество погибших не ясно до сих пор. Неясно, кто что творил - после того, как партизаны ушли, пришли японцы и расстреляли многих из тех, кто не пошел с партизанами, о остался под защитой китайского консула и китайских канонерок, зимовавших тогда в Николаевске. А потом допрашивали уцелевших и обещали всякие преференции (мелкие суммы в иенах, продукты, одеяла, место на пароходе до Владивостока, т.к. город был практически уничтожен и зимовать там с 1920 на 1921 г. было нереально), чтобы они дали нужные показания. Отказывающихся обещали оставить на зимовку в сожженном городе, лишить продуктов и даже расстрелять по обвинению в сотрудничестве с партизанам.
Все это попало в архивы и теперь всплывает время от времени, замутняя и без того темную картину.
Поэтому, кажется, честному человеку стоит не развешивать ярлыки, а просто порадоваться тому, что ему не пришлось жить в такие страшные времена.