Гендиректор барнаульского digital-агентства Павел Занин: «Барнаул - кружок выживания»

За последние годы Барнаул стал настоящей Меккой цифровой разработки, опередив в этом плане не только ближайшие сибирские регионы, но и многие города европейской части России. Эта зачастую непонятная обывателю и властям отрасль, долгое время не мелькавшая в заголовках сервильной прессы об успехах региональной экономики, как оказалось, является одной из черт идентичности выходцев из Алтайского края. В последнее время она наконец начала выходить из тени — в крае даже появилась идея создать IT-кластер. Причем, что важно, в остальной России Алтайский край воспринимают не как «цифровую Индию», где специалисты готовы трудиться круглосуточно за копейки, а как «цифровой Израиль», где люди в отсутствие ископаемых и заметной промышленности пытаются построить «бизнес на мозгах». Так считает CEO и основатель барнаульского digital-агентства ADN.agency Павел Занин.

- Бэкенды и простые верстальщики, веб-дизайнеры, копирайтеры и SMM-щики. Они едут в Питер и Москву, работают в стартапах и «Яндексах». Едут руководить направлениями, быть тимлидами, едут учиться и расти, разделять и властвовать. А потом собираются вместе выпить, болтая ногами в невской волне или встречаются на «настоящем» ВДНХ — мы уверены, у них для таких дел есть общий Slack или беседа «ВКонтакте». Она так и называется: «понаехавшие из Барника».

Еще вот эта бородатая шуточка очень правильно отражает ситуацию:

— Ты сам откуда?

— Питер.

— А конкретнее?

— Барнаул.

Иногда кажется, что сама Вселенная потворствует великому движению из Барнаула в Москву и Петербург.

Итак, почему же именно в Барнауле появляется так много IT-кадров, востребованных в столицах? Как нам кажется, будет уместна небольшая, но крайне веселая геополитическая аналогия. Она все объяснит.

В Кемерово есть шахты. В Челябинске — трубопрокатный завод. В каком-нибудь Иваново — текстильные фабрики. В общем, места, где люди могут работать и зарабатывать. И ресурсы, природные и инфраструктурные, на которых могут вырастать такие места. В Барнауле есть рекордная концентрация торговых центров на человека и зарплаты в районе «как вы тут вообще живете». Что само по себе парадокс, но who cares. И при этом — у нас крепкие айтишники. У нас есть и неплохо живет веб-разработка, софтверная разработка, есть подразделение Alawar, даже стартап, в который инвестировали Морейнис и Усманов. Что говорить — сам Сбербанк почуял, откуда ветер дует, и обосновался в Новоалтайске, теперь там новый и блестящий офис «Сбербанк Технологии».

С барнаульским айти все настолько норм, что в Верхах шепчутся о создании, прости господи, IT-кластера.

Если верить цифрам отсюда, барнаульский айтишник (конкретно: веб-программист) в среднем получает шесть зарплат учителей. Если по-чесноку, то, конечно, не шесть, но все равно живет заметно звонче.

Теперь геополитическая аналогия, которая все объясняет. Не так далеко, на Ближнем Востоке, есть государство, у которого из природных ресурсов — песок и калийная соль. На здешних полях покачивается на ветру Великое Ничто. В местном море плавают разве только чьи-то случайно забытые труселя.

И местные нашли способ быть одной из самых развитых экономик региона, ловко обогнав многих арабов-нефтедобытчиков. Они стали айтишниками. У них открыли филиалы IBM, Microsoft, Oracle и еще десяток их друзей. Здесь делают tech-стартапы, которые потом покупает за свои миллиарды Уоррен Баффет. Тут практически «кремниевая долина» с легким налетом национального колорита.

Барнаул — это маленький Израиль. Когда у региона не хватает мощи, чтобы делать производство на ресурсах, такой регион, при наличии пассионариев-инициаторов, делает производство на мозгах.

Что еще общего, помимо того, что и там, и там — айтишники? Мы — не общество, мы сообщество. Общество — что-то равнодушное, давящая серая масса, набор правил и догм, враждебная среда, одним словом. Сообщество — клуб по интересам, где каждый тебе друг. Если ты в сообществе — поддержи другого.

У евреев жаркая тема для споров — кого можно считать евреем, а кого нет. Но сходятся вот на чем. Фактически если ты желаешь стать частью этой нации, ты можешь это сделать. Не обязательно иметь еврейскую мать, как многие думают. Но такая трансформация возможна при одном условии: остальные евреи признают тебя своим, достойным. Сообщество тебя примет.

Барнаул — это одно большое сообщество. Объединенных идеей не «еврейства», но «барнаульства». Типичный диалог двух незнакомых людей здесь:

— О, у тебя в друзьях Маринка, а откуда ее знаешь?

— Она мой препод в универе была.

— Круто. Она жена моего двоюродного брата!

— Лехи что ли? Мы же работаем вместе!

— Обнимемся!

— Выпьем!

И так постоянно. Модель сообщества, где каждый друг друга знает, дружит, общается, обменивается заказами и клиентами — благоприятствует процветанию айтишной отрасли в целом.

И это еще не все. Барнаул — кружок выживания. Живет столичный парнишка, скучает оттого, что папка оплатил учебу в ГУУ, а ездить туда приходится на стремном старом «Авенсисе». С другой стороны провинциальный Барнаул — половина всех молодых людей которого тоже понаехала в свое время из сел и весей. Они не захотели быть славными аграриями, поэтому вынуждены были стать умными и поступить (конечно, на бюджет, если только у твоих родителей не было пчелиной пасеки или свинофермы).

Молодые люди учились и понимали, что им мало что светит — кожаных начальничьих кресел на тех заводах, что не успели перестроить под торговые центры, на всех не хватит. Становиться менеджером по закупу в агрофирме — прельщало тоже не всех (все-таки, не зря же они столько времени избавлялись от клейма «деревенщины»).

Так они начинали осваивать html и php, фотошоп и иллюстратор — ночами сидя у монитора, пока соседи по комнате яростно бухали за стенкой. Иногда все-таки набегая в соседнюю комнату для поддержания связей.

Они учились выживать, искали ремесло, которое поможет им выбраться на более-менее достойный уровень жизни. Они осваивали его, росли и понимали, что пора двигаться дальше. И их ничто не могло остановить — как этого простого барнаульского парня.

Мы сами проводили в столицы трех отличных специалистов — те теперь работают на руководящих должностях. Знаем, что наши коллеги из Барнаула время от времени занимаются тем же. Се ля ви, так сказать.

Те, кто поопытнее — уезжают руководить и учить других, меняют сферу деятельности с заказной веб-разработки, например, на работу в tech-стартапе, программисты перелезают с кодинга на работу с Big Data. Те, кто позеленее — едут работать в большие IT-компании, где есть реальные перспективы роста и условия для того, чтобы многому и быстро научиться. Еще вариант — поработав какое-то время по аутсорсу из Барнаула, люди едут и устраиваются в компании своих работодателей.

Наша масонская ложа ширится на Запад, и с этим ничего не сделать — в каких бы топах Тэглайна ты ни был, сколько бы усилий ни прикладывал для того, чтобы твоей команде жилось и работалось комфортно.

Игого. Ясно-понятно, что наша израильско-барнаульская теория не идеальна, но вроде бы она очень милая и местами точная. Приглашаем подискутировать в комментариях всех, кто сочувствует барнаульцам.

Ах да, сэр, чуть не забыл. На самом деле в 2000 году в Израиле нашли нефть и газ. Запасы сопоставимы с теми, что разведаны сейчас в Саудовской Аравии. Что ж, мы рады за них — не IT единым, как говорится. А нам надеяться особо не на что — поэтому продолжаем качать айти-мозги по трубопроводу до столицы. Решать насущные задачи диджитала, работать с крутыми клиентами и воспитывать новые кадры.

Шалом!