Рецензия шеф-редактора «Свободного Курса» Андрея Никитина на выступление президента страны.

Представляем вашему вниманию мнение шеф-редактора «СК» Андрея Никитина о выступлении Владимира Путина, опубликованное на сайте ИД «Алтапресс».

Один билет на Путина.

— Писать о встрече Путина с журналистами после того, как ее показали по федеральным каналам, — занятие трудное. О чем спрашивали президента, что он отвечал — все это уже рассказано другими. Мне остается лишь поделиться мыслями человека, наблюдавшего с балкона за выступлением Владимира Владимировича. Поэтому я отступлю от принципа журнализма — передавать факты, отделяя их от мнения. Здесь будут только мои впечатления.

Очередь в кассу

Пресс-конференция открывалась в московский полдень, но журналистов пропускали в Спасские ворота Кремля уже с половины десятого. Именно в это время я приблизился к воротам, назвал свои Ф.И.О. охраннику из президентского полка, тот, слегка замерзший на 10-градусном морозе, долго искал меня в списках, потом буркнул: «654, запомните свой номер», и пропустил в святая святых мимо рамки металлоискателя.

Сразу же за воротами я увидел приличную очередь, стоявшую в желтое с белыми колоннами классическое здание, в котором располагается так называемый Круглый зал.

Тысяча с лишним журналистов, и все хотели попасть в зал пораньше, чтобы занять место поближе к сцене. Пропускали в три двери, человек по десять в каждую. Эти десятки застревали там минут на 10−15, поэтому очередь двигалась ужасно медленно. В двери я зашел спустя час сорок пять, окоченевший насмерть. Минут за 20 до «вхождения» из здания появился майор кремлевского полка и стал что-то говорить прапорщику, указывая на очередь. До меня долетели слова: «Толпа… подгоняй…»

За чудесными дверями, где я первым делом назвал свой номер и был снова проверен по спискам, меня ждали тепло и шмон по полной программе. Большинство провинциальных журналистов разъезжались по домам сразу после пресс-конференции, поэтому было много таких, кто пришел в Кремль с сумками или чемоданами. Все пожитки потрошили основательно. У одной женщины, например, вытряхнули из сумки ее нижнее белье…

Буфет

В фойе висели люстры, чем-то напомнившие мне те, что красовались до ремонта в нашем театре драмы. Правда, кремлевские выглядели победнее…

Театральную «вешалку» пробежал без особого пиетета. Разве что на сумке по просьбе гардеробщиц «написать что-то для опознания» написал с гордостью «Алтай» и добавил фамилию. Номерок мне понравился, на нем кроме черных цифр было написано красным «КРЕМЛЬ». Дальше — туалет (наш в драме был круче) и курительная комната. Странный этот Кремль, здесь евроремонт уживается с махровым совком. Вот и тут модерновые пепельницы стояли на советском, кое-где прожженном линолеуме…

Буфет тоже озадачил смешением стилей. Он был вполне современный, но огромный «Панасоник», показывающий какую-то криминальную хронику по ТВЦ, стоял на белой ампирной тумбе не то сталинских, не то еще царских времен.

Буфетные цены порадовали небывалой для Москвы дешевизной: бутерброд с вареной колбасой — 19,3 «рэ», бутерброд с севрюгой — 55, бутерброд с сыром — 18, чай с лимоном — 3,6, а вот хрен (представляете, настоящий кремлевский хрен!) всего-то семь восемьдесят.

О кружку с чаем погрел неразгибающиеся красные пальцы. Но сам отогреться так и не успел, еще час меня в зале колотил озноб…

Зрительный зал

Поднявшись на второй этаж, я увидел еще пару очередей. В первой стояли те, кто сдавал на хранение мобильники, во второй те, кого снова досматривали перед входом в зал.

Тут разворачивали обратно всех, у кого были с собой продукты питания и напитки. Опытные в таких делах коллеги знали, что действо может растянуться надолго, поэтому брали с собой кто пакетик сока, кто шоколадку. Вся эта снедь от сотен журналистов громоздилась вдоль стены на специально поставленных стульях. Прошедшие первыми журналисты попросту оккупировали пачками места для друзей и знакомых. Везде были свободные места, но на столах было написано «Тула», «Челябинск» или еще какая-нибудь провинция, и сидел «охраняющий» эти места человек. Проходы перекрывали телекамеры на треногах, то тут, то там мостились со своими штативами фотографы, бродили растерянные опоздавшие…

Не найдя места в зале, пошел на балкон. У балконного входа встретил высоченного Эрнста с Первого канала, который говорил сопровождающему: «А что, уже балкон открыли? Хотели же их в проходах садить». Там, наверху, кстати, тоже не всем достались места, один инвалид, например, сел на ступеньки. Аншлаг? «Аншлаг» отдыхает!

Актерский состав

Владимир Путин в роли президента страны смотрелся великолепно. Правда, его появление другие актеры и статисты встретили без должных аплодисментов. Но роль Путин знал хорошо, говорил без подсказки, играл живо, много импровизировал, шутил.

То, что он был без суфлера, мне с балкона виделось лучше, чем тем, кто сидел в партере. На столе кроме блокнота и нескольких бумажек ничего не было. Справа и слева от президента стояли огромные мониторы (каждый размером с пол-экрана в барнаульском кинотеатре «Искра»), на которых показывали Владимира Владимировича с разных сторон, в ушах главного действующего лица никаких микрофончиков я не заметил.

Владимир Владимирович мне показался не оратором-харизматиком, а оратором-ученым. Не теоретиком, а практиком. Он отменно владеет фактами, оперирует ими в зависимости от обстановки, речь грамотная, но без высоконаучных терминов. У него хороший русский язык, который он не прочь слегка приправить легким сленгом, отчего становится роднее.

Увы, не таковыми были актеры второго плана, к которым можно отнести штатных кремлеписателей из президентского пула. Речь их была бедна, вопросы стандартны. Они хоть и играли по сценарию, но выглядели вяло. Видимо, в этой постановке их задействуют уже давно, спектакль им надоел, поэтому актеры нудно отчитывали роль, даже не думая о главной реплике Станиславского «не верю». Непонятно было, зачем их вообще позвали, они ведь могут поиграть во «Встречу с президентом» почти каждый день.

Статисты из провинции вели себя более раскрепощенно. Их было за тысячу, при этом только 23 немосквичам удалось что-то спросить. Поэтому провинциальные актеры суетились в зрительном зале, махали табличками с названием СМИ или региона, какими-то флажками или попросту орали что-то вроде: «Север еще не спросили!»

Постановка

Оказалось, что срежиссировать подобный спектакль можно и не раздавая заранее заготовленный текст статистам. Главное — грамотно отобрать во время прямой трансляции тех, кто будет задавать вопросы.

Провинциалам было позволено выкрикивать из зала только после двухчасовой постановки, которую транслировали в прямом эфире. Во время этой трансляции спектакль разыгрывался по нотам. Дали всего раз восемь сказать «не тем»: то есть шестерым немосквичам и пару раз случайным иностранцам. Все остальное время разрешили задать вопросы журналистам ведущих (читай, из президентского пула) СМИ или уже проверенным «маленьким» московским журналистам. Ожидать подвоха от этих вряд ли стоило. А также позволялось выступать тем иностранцам, с чьими державами у страны либо очень хорошие отношения, либо отношения так себе, но вопрос предсказуемый, потому что понятно, чем недовольна эта страна.

Когда прервали трансляцию, провинциальные актеры принялись отвоевывать право задать свой насущный вопрос. По большому счету, они спрашивали то, что должны были лоббировать думцы от их региона или их губернатор.

Телезрители этого не увидели, и не жалко, потому что вопросы были узконаправленными на конкретные территории и весьма стандартными: «Владимир Владимирович, спасибо вам за то, что вы сделали то-то для нашей прекрасной области, но не хотели бы вы сделать еще и вот это? И приезжайте к нам. Еще раз, спасибо». В принципе, если бы мне доверили редактировать эти вопросы, я бы ради экономии места в газете срезал бы их до реальной сути: «Дай бабок!»

Главное действующее лицо не терялось, и либо отшучивалось, либо туманно обещало. Шутки, после которых Путин держал паузу для смеха, не всегда встречались таковым, но чаще он шутил впопад, и зал просто взрывался.

Ближе к нему по уровню смехотворчества оказалась приморская журналистка в матросском костюмчике. Вопрос она сформулировала коряво, зато была, на мой взгляд, самой смелой второстепенной актрисой. Других-то смельчаков все равно не оказалось.

Резюме

Спектакль был красив, но неглубок. Острых вопросов журналистское сообщество не сформулировало. Поэтому ответов на действительно важные для страны темы не оказалось. Я бы отнес постановку к жанру водевиля, так уж там много было любви к Владимиру Владимировичу. Но из-за отсутствия песен в первофевральском шоу даже теряюсь, как это все классифицировать.

Из спектакля вынес несколько суждений. Задававшие шесть раз подряд (!) вопросы о будущем Путина не верят в свободные и равные выборы президента в нашей стране, но отчего-то стыдливо прячут это неверие в эзопов термин «преемник». Журналистов совершенно не волнуют другие острые внутриполитические проблемы страны, например, предстоящие думские выборы по придуманным в Кремле новым правилам, при которых будет не ясно, кто твой депутат в парламенте, потому что это будет депутат от партии, а, не как говорят американцы, «депутат от народа, выбранный народом, чтобы представлять народ». Никто так об этом и не спросил, зато все уже знают, что выйдут вверх «ЕР» и «Справедливая Россия», только вот, за кого сам Путин, пока догадываются слабо. Еще я понял, что наконец-то Вертикаль власти построена до основания — к президенту ехали задавать вопросы чуть ли не про строительство канализации в отдельно взятой деревне, ибо все понимают, что кроме него в нашей стране даже такие мелочи уже никто решить не в состоянии. И, наконец, меня посетила прискорбная догадка, что мои коллеги были даже рады, что их вот так красиво развели — создание видимости свободы диалога с верховной властью. Ну и что, зато в Москве побывали, в Кремле сфотографировались и по телевизору показали!

Зачем я там мерз почти два часа, зачем три с половиной смотрели шоу, зачем сыграл 654-го лебедя на заднем плане, я так и не понял…