Культурный алтайский отшельник

Когда сыну отшельников Оджану исполнилось 20 лет, родители решили устроить ему испытание — попробуй-ка поживи один, самостоятельно, а чтобы не было скучно или страшно, займись хозяйственными делами. Они не представляли, что судьба готовит ему испытание посерьезнее. Молодой человек, всю сознательную жизнь общавшийся преимущественно с отцом и матерью и привыкший смотреть на мир распахнутыми голубыми глазами, в одночасье оказался «рейтинговой персоной». Именно в таком контексте избитая фраза звучит как нельзя кстати: «на него обрушилась бешеная популярность». Не имея ни одного документа, подтверждающего личность, Оджан Наумкин уже был крещен молвой как «Алтайский Маугли». Не беда, что Маугли свободно говорит на русском языке и изучает английский, любит книги Александра Дюма и владеет премудростями садоводства, просыпается по будильнику и слушает музыку. Не беда, что «дикая тайга» на самом деле — обычный лес в окрестностях поселка и курортного города.

Против фактов не пойдешь, и всякие попытки изобразить эту семью дикарями терпят крах. Бесстрастной камере остается лишь фиксировать чистую одежду, доверчивый открытый взгляд, стремительную легкую походку «молодого дикаря», свободно входящего в лифт, выбирающего одежду в магазине, звонящего по сотовому телефону…

Оджан доказал родителям, что уж точно не пропадет, оставшись один в лесу. Сегодня куда более очевидна его социальная незащищенность. Имею в виду не только отсутствие документов — эта проблема разрешима в ближайшее время. Он абсолютно беззащитен перед бестактностью, с которой социум вторгся в личное пространство его семьи. Все чаще Оджан непроизвольно скрещивает руки на груди, принимая закрытую позу под прицелом микрофонов и телекамер, начинает робко возмущаться повышенным вниманием к себе. Хорошо, что он не читает массу издевательских комментариев о себе и своей семье в интернете, не слышит садистских пожеланий о том, как здорово было бы отдать его сейчас в армию.

Пока Оджан был несовершеннолетним, его судьбу определяли родители. Не нам судить этих людей, обсуждать их мировоззрение и подходы к воспитанию сына. Александр и Елена Наумкины сами выбрали свой путь. Право самостоятельного выбора они оставляют и за сыном: «Он может стать художником, писателем… главное — пусть станет настоящим человеком». Оджан тянется к людям, но тот агрессивный интерес и некорректность, с которыми он уже столкнулся, отпугивают молодого человека.

Социализация Оджана будет успешной, если все мы станем руководствоваться медицинским принципом «не навреди». Вхождение в социум должно стать для него безболезненным и полным интересных открытий, а не нести за собой тяжкое бремя обязательств и штрафных санкций. Документы, удостоверяющие личность, дадут молодому человеку возможность стать полноценным гражданином, возможно, получить образование, найти работу, пройти обязательную для безопасной жизни в социуме вакцинацию, постепенно вступить в формат обязательных правоотношений личности и государства. Если он окажется не готов к жизни «в миру» — настаивать на принудительной социализации никто не станет. Нельзя сделать человека счастливым насильно, руководствуясь общепринятым понятием о счастье. Власти Алтайского края готовы в самой деликатной форме оказать семье Наумкиных необходимую помощь, которая не нарушит их хрупкий мир.

Появление Оджана стало своего рода лакмусовой средой, которая выявила не его, а НАШУ неготовность к соблюдению этических норм при взаимодействии с чуть-чуть другим, отличающимся от нас. Представьте, что вы вышли на какое-то время из квартиры, оставив дверь не запертой. Разве сей факт дает кому-то право зайти в ваш дом, оценить обстановку, смаковать детали интерьера? Каждый из нас имеет право на личное пространство — и вторгаться туда нельзя. Думаю, не зря Наумкины часто говорят о косулях, которых браконьеры заставили убраться подальше в лес. Давайте не уподобляться браконьерам.