ТРИУМФ НЕУДАЧИ
"А места-то у вас здесь какие!.."
Владимир Семенов, кандидат в губернаторы.
Недавно информационное агентство "Банкфакс" назвало лучшим аналитическим материалом, посвященным результатам прошедших на Алтае губернаторских выборов, статью А. Невзорова в электронном издании "Русский журнал". Можно соглашаться или нет, как с мнением автора самой публикации, так и с ее оценкой. Вопрос в другом. Является ли предсказуемым выбор в качестве "лучшей" статьи, материала не регионального СМИ, а федерального (московского)? Скажу больше, каковы были шансы, что подобная статья могла быть написана и опубликована именно в краевой прессе?
Глядя на то, что из сказанного и сделанного алтайскими журналистами во время и после выборов оказалось на поверхности, есть основания утверждать, что шансов не было практически никаких. Словом, не настало ли время поговорить не только о тех, кого выбирали и кто выбирал, но и о тех, кто говорил о выборах?
Политическое событие номер один в крае, первую пресс-конференцию нового губернатора 6 апреля, в прямом эфире выпуска новостей государственной телерадиокомпании "Алтай" комментировал ее спортивный обозреватель Евгений Пешняк. Это опять-таки случайное обстоятельство привлекло внимание не потому, что есть какие-то основания сомневаться в осведомленности конкретного журналиста или в его способности компетентно высказаться по поводу увиденного и услышанного во время выступления губернатора. Сомнений нет, тем более что несколько дней назад этот же журналист своим активным участием в межрегиональных теледебатах, которые были посвящены судьбе семьи и брака, искушаемых однополыми любовными связями супругов, продемонстрировал свою готовность комментировать не только вопросы спорта (а теперь еще и вопросы выборов, власти, политики), но и чего бы то ни было еще. Стремление к столь широкой специализации, возможно, заслуживает даже поддержки, например, в виде постоянной аккредитации Пешняка в губернаторском "пуле".
Интерес же, повторюсь, вызвало другое: почему мы не увидели тех тележурналистов, для появления которых в кадре на переднем плане фоном обычно и являются публичные события подобной политической и общественной значимости? С чего вдруг? Кстати, значит ли это, что прежние телевизионные политические журналисты и комментаторы по каким-то причинам займутся теперь обзором спорта? Может показаться, конечно, что именно для государственной телекомпании в этом не будет ничего странного, ведь, как известно, спорт для государства - дело политическое.
Поиск, как ответов на вопрос о том, чем будут заняты теперь те, для кого главная тема в журналистике - политика и власть, так и причин происходящих перемен, можно вести, строя догадки о том, что же сейчас происходит внутри медийного сообщества, так сказать, на журналистской "кухне", используя для этого доносящиеся оттуда запахи, обрывки фраз или звуки.
(Не)зависимость СМИ как одну из главных проблем, порожденных существовавшим в крае режимом власти, подчеркивали многие (например, участники интернет-форума Алтайской Школы политических исследований, а также политолог Юрий Чернышов). Однако, в отличие от этих оценок, в которых "ангажированность" СМИ зачастую почти синонимична "продажности", хотелось бы привлечь внимание к зависимости несколько иной по своей природе. Мне кажется, что уличение в подкупе не то чтобы недоказуемо, но малопродуктивно. Все, как правило, сводится к обычному препирательству: уже раздались первые возгласы "На нас давили!" (см., например, последнее заявление шеф-редактора "Свободного курса!"), и нет оснований полагать, что не будет цепной реакции.
Те, кто с пристрастием следил за освещением выборов в прессе и на телевидении, могут сказать, что искать ничего не нужно: если журналисты и не выражали прямо поддержку кандидату - действующему главе края, то факт вербовки все равно выдавала предвзятость обнародованных материалов. Например, утром 5-го апреля один из местных выпусков теленовостей сообщил о победителе выборов весьма странным образом, начав (почти дословно) с фразы: "действующий глава администрации Суриков отстал на три процента".
"Предвзятость СМИ" порой трудно четко определить, зато, на мой взгляд, хорошо видно, когда кто-то именно в ней в данный момент находится. Только устроившись там, можно, анализируя итоги выборов, разглядеть, как это, например, делает в том же номере "Свободного курса" обозреватель Дмитрий Негреев, чем именно "многие голосовали" - "рассудком" или "сердцем", что именно "двигало людьми" во время выбора, и было ли то, что ими двигало, опять-таки, "рассудочным" или "эмоциональным", правильно или нет "власть общалась с народом", наконец, отметить, что "избирателю: можно "продать" любого кандидата" и что все тот же народ "внятно дал понять" кому что надо.
Прочитав это, кажется, что место, из которого обозреватель наблюдает и анализирует события, позволяет ему, расположившись сверху, не только видеть, но и однозначно и безошибочно понимать и объяснять смысл действий каждого из участников и всего происходящего. Вот только в этой связи философ и антрополог Наталия Козлова напоминала слова Андрея Платонова: это только сверху кажется - внизу масса, а на самом деле там люди живут.
Приведу лишь пару, конечно же, случайных примеров, привлекших внимание, примеров о том, как "люди жили" во время выборов. К тому, что на заборах и стенах пишут или рисуют, привыкли почти все, но я не припомню, когда за последние годы и по какому политическому поводу жители Барнаула занимались самодеятельным выпуском предвыборных листовок? На одной из них крупным, но аккуратным каллиграфическим почерком, прямо поверх отпечатанного в типографии текста, заканчивающегося призывом кандидата Евдокимова "Дожмем, мужики!", написано: "Люди! Вы видите, как напугано старое руководство тем, что его оторвут от кормушки. Мы уже 8 лет живем его (Сурикова) обещаниями. Нам дан шанс изменить жизнь. Придите и проголосуйте за Евдокимова". Другая "реклама" совсем иного жанра, отпечатана на цветном принтере и высмеивает пресловутый слоган о вторжении: изображение чудовищ из голливудского фильма ужасов "Чужие" сопровождается призывом прийти и проголосовать за Сурикова. Из того, что попало через телеэкраны "наверх" к журналистам, но также вряд ли могло быть замечено, - люди, собравшиеся встретить вновь избранного губернатора, и то место, где они расположились. Когда и по какому поводу жители без просьб и приглашений самостоятельно, не договариваясь, собирались не перед памятником Ленину, а за ним, у входа в здание администрации, и не для того, чтобы что-то просить или выразить недовольство?
Однако, из того места, где расположились журналисты-наблюдатели, эти и подобные голоса и жесты слабо различимы и выглядят незначительными. В свою очередь, язык журналистских "глобалитетов", на котором ведутся рассуждения о происходящем ("народ", "власть", "элита", "системный кризис"), оказывается успешен лишь в деле описания реальности активно пропагандируемого рядом СМИ и политкомментторов "раскола", но те, кто живет в этой реальности, похоже, не могут узнать себя в подобных описаниях, и потому подбирают иные способы обозначить свое присутствие.
Тогда чем, собственно, это месторасположение журналистов принципиально отличается от той позиции, где располагалась уходящая власть, из которой, она, если верить газетам, не могла общаться с народом и так и не расслышала или не поняла его "сигналов"? В этом смысле, действительно, чиновники и журналисты - настоящее целое.
Действительно, позиция журналиста определяется из того, где относительно нее находится власть. В этом смысле не важно, кем ты себя в данный момент считаешь - местным "кремлевским диггером", верящим что "все это там неспроста", или биологом, наблюдающим в микроскоп "инфузорию власти" и "растительную жизнь" народа. Главное, что вне этих ориентиров собственной местоположенности журналиста не существует. Параметры суждений политического журналиста как профессионала сплелись сегодня с действующей властью. Вот почему власти нет никакой необходимости покупать такую журналистику, а нам в данном случае - обсуждать ее продажность. Значительная часть говорящих и пишущих о власти интерпеллированы ею. Говоря, опять же, образно, когда журналист слышит от человека в мундире чиновника "Эй ты!", он оглядывается, ни на минуту не задумываясь, к кому именно был обращен этот окрик. Причем, как правило, оказывается, что он не ошибся!
На мое недоумение о происходящем в телевизоре накануне выборов "Чего вы творите, это ж безобразие!" журналист отвечает вопросом "А ты что, за Евдокимова?". Неспособность или невозможность самостоятельно определить свою позицию приводит к безответственности, когда журналист исходит не из тех возможных откликов, которые должны/могут вызвать его слова и действия, а из тех прямых и намекающих окликов, которые, как ему кажется, подает власть. Именно подобная безответственность, а не продажность, в значительной степени является причиной того, что во время прошедших выборов воспринималось на экране как скрытая поддержка или агитация за "пусть сукиного сына, но нашего сукиного сына".
Чтобы предельно ясно понять, о чем сейчас идет речь, достаточно провести мысленный эксперимент: нужно прочитать все сказанное упомянутыми СМИ после выборов - про "раскол", "ничтожный отрыв" и "3-4%-ный проигрыш", - имея в виду ровно то же распределение голосов, но с прямо противоположным лидером! Те же оценки и возгласы кажутся абсолютно невозможными и даже фантастическими. Максимум, что мы услышали бы: "Победителю с трудом, но удалось удержать край от раскола".
В этой перспективе уже несколько иначе могут видеться и причины журналистского трагизма по поводу результатов выборов, и почудившиеся исчезновения с экрана. Произошедшая смена власти - это настоящее вторжение в верхушку управленцев и интеллектуалов, расколовшее ее. Не удивительно, если для многих, кто вольно или невольно считал себя ее членом, это стало почти личной неудачей, внутренней травмой, которая разрушает укорененное чувство причастности, не менее, надо полагать, глубокое, чем найденный позднее "раскол". И ведь еще не известно, окликнет ли теперь новая власть? А если окликнет, не понятно, оборачиваться именно тебе или нет? Как минимум, есть повод "залить горе" или устроить панихиду.
Так, пока некоторые СМИ еще заняты изготовлением "информационно-аналитических" музыкальных клипов на тему выборов или, например, попросту бойкотируют новую власть в качестве ньюсмейкера, главное в отношении краевых СМИ новая администрация может сделать уже сейчас. Важно определить принципы взаимодействия с журналистикой так, чтобы практическая организация этого взаимодействия позволяла губернатору и чиновникам не "правильно общаться с народом", как советуют некоторые журналисты, а давала возможность с помощью экрана и полос слышать друг друга. По крайней мере, масс-медиа, не мешали бы стремиться к тому, чтобы чиновникам, политикам и экспертам были заметны слова и поступки разных людей. Без всяких "сигналов" и их принимающих "медиумов", убежденных, что точно знают, что в них зашифровано.
Безусловно, исключить появление новых симбиозов власти и прессы невозможно, тем более, - полагать, что чиновники и журналисты перестанут к этому стремиться. Но, по крайней мере, сейчас, кажется, ничто не мешает сделать шаги, которые гарантировали бы принципиально иное направление развития отношений. Кроме того, создавали бы заслон на пути слияния "воли к власти" и "воли к знанию", которое может приводить, как напоминают совсем еще недавние события с НТВ или, если угодно, с "Амител", и к более существенным последствиям, чем нынешний раскол.
