Юлия Латынина о коррупционном скандале с участием супруги алтайского губернатора.

14 июня журналистка Юлия Латынина в передаче «Код доступа» на радиостанции «Эхо Москвы» вновь коснулась темы коррупционных расследований, связанных с приобретением родственниками высокопоставленных чиновников-юристов сверхвыгодного статуса московских нотариусов. Напомним, что впервые данные об уголовном деле, в связи с котором в числе прочих вспыло имя супруги губернатора Алтайского края Галины Карлиной, была опубликованы в 2006 г. газетой «Московский комсомолец». В своем выступлении известная журналистка рассказала о том, что произошло с фигурантами истории за последнее время.

Полную расшифровку эфира можно посмотреть здесь.

Юлия Латынина о коррупционном скандале с участием супруги алтайского губернатора.

Ю. ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. В эфире Юлия Латынина. Телефон прямого эфира 363−36−59, СМС 985 970−45−45.

Я хочу рассказать еще одну историю, которая случилась на этой неделе и которая являлась как очередной виток противостояния Генпрокуратуры и Следственного комитета, а именно запретил генпрокурор России Юрий Чайка начальнику Следственного комитета Бастрыкину продолжать вести уголовное дело, которое, в частности, было направлено против первого зама генпрокурора господина Буксмана. Уголовное дело было связано с тем, что супруга господина Буксмана, который на момент, когда это случилось, был не первым замом генпрокурора, а главой конкурсной комиссии, назначавшей в Москве нотариусов, стала московским нотариусом. История эта, в сущности, потрясающая, потому что, знаете, вот есть некоторые фантастические зримые признаки развала России. Например, когда видишь, что вокруг дорог стоят инспекторы ГИБДД — ну, я уже много раз сравнивала, стоят инспекторы ГИБДД и девицы легкого поведения и зарабатывают деньги примерно одним и тем же способом, правда, инспекторы ГИБДД попутно еще занимаются организацией движения спецтранспорта и вселяют в нас страх к начальству — вот когда ты видишь этих людей, когда ты видишь посты, как в оккупированном городе на выезде из города, и на этих постах у тебя отнимают деньги и говорят, что это для твоей же безопасности и для предотвращения преступления, и тогда возникает вопрос «ребят, а какие преступления вы предотвратили, нельзя ли списочек?», вот это такое зримое выражение того, что происходит в государстве.

Есть не очень зримые приметы того, что происходит в государстве. Один из них, мне очень нравится пример — ядерный чемоданчик. Вот в Америке есть ядерный чемоданчик, который позволяет лично президенту принять решение о запуске ракет с кодами ракет, и многие думают, что у нас есть ядерный чемоданчик. Господа, это неправда. То, что у нас есть, это древний советский мобильник. Это очень зримая вещь, потому что, представляете, что сейчас, в век «Моторол» и «Сони Эрикссонов», которые есть у любой десятиклассницы, то, как осуществляется связь с войсками, а это именно осуществление связи, это не коды запусков ракет, происходит вот через такой большой чемодан, как я уже сказала, древний советский мобильник.

И есть еще одна история, история с нотариусами, которая, на мой взгляд, очень показательна насчет того, как сейчас работает государственная система. Дело в том, что в Москве 700 нотариусов. Эта должность приватизирована с 1996 года, но количество этих нотариусов постоянно. Для того, чтобы работать, они должны получать специальную лицензию, которую выдает очень ограниченному количеству лиц некая комиссия. Предлог всего этого — то, что за нотариусами нужен строгий учет и контроль. На самом деле — ну, что такое нотариус? Это, не больше не меньше, как стоматолог. Стоматолог тоже должен быть образованным и тоже должен получить лицензию, но почему ограничивать число стоматологов? Почему ограничивать число нотариусов, которое приводит к тому, что в среднем российский нотариус совершает по 30 тысяч нотариальных действий в год, а в Берлине, например, нотариус совершает где-то 320 нотариальных действий в год, а если больше — то заводится рядом другой. К чему приводит такое искусственное ограничение? К фантастически высоким заработкам нотариуса, потому что нотариус, сидящий на хорошем месте, не особенно трудясь и, конечно, не нарушая закона, зарабатывает 50−60 тысяч долларов в месяц. К чему это приводит? Это приводит к тому, что это очень завидная должность, и на нее, соответственно, начинают назначаться родственники очень высокопоставленных людей, имеющих отношение к системе правосудия, потому что это вполне законно им позволяет зарабатывать огромные деньги.

Вот, например, в 2005 году нотариусом стала домохозяйка Ирина Буксман, жена ныне первого зампрокурора, а тогда председателя конкурсной комиссии по назначению нотариусов господина Буксмана; нотариусом стал сын председателя той же самой Московской городской нотариальной палаты Виктора Репина; сын члена правления той же нотариальной палаты Григория Черемных; в очередном конкурсе победила некая Людмила Радченко, которой было давно за 60, но госпожа Радченко явилась супругой заместителя председателя Верховного Суда Владимира Радченко; причем нотариусом стал и сын Радченко, Илья; стала нотариусом дочка председателя Мосгордумы Владимира Платонова Ксения; стала нотариусом Галина Карлина, супруга господина Карлина, который на момент проведения конкурса, если я не ошибаюсь, был первым замминистра юстиции РФ. То есть абсолютно феерическая картина.

А дальше — к чему она приводит? К тому, что люди с профессиональным юридическим образованием, не заплатив денег или не имея родственных преференций, не могут оказаться в числе нотариусов. И вот две женщины, Галина Кремлева, которая 25 лет работала следователем, 8 лет она была и.о. нотариуса, и Инна Ермошкина, которая написала кучу научных работ о деятельности нотариата, проиграли на конкурсе и начали все это вываливать в прессу. Это было уже года два назад. Очень много было статей по этому поводу в прессе, причем дальше, после того, как Ермошкина все это вывалила в прессу, начались фантастические вещи. С Ермошкиной стали встречаться какие-то девушки, одна из них представилась журналистской из МВД, стала ее пугать, что, мол, не боится ли она, что ее с семьями и с детьми сожгут в печах, потом встречались с журналисткой из «МК» Елизаветой Маетной, которая все это публиковала, вызывали ее типа на Лубянку, но не на Лубянку, а в соседнее место, и тоже пугали. Потом, после какой-то из очередных бесед, Ермошкина попала в больницу с отравлением, причем собеседница тут же позвонила и справилась о здоровье.

И вот, что произошло на этой неделе? На этой неделе произошло две вещи. Во-первых, госпожу Ермошкину арестовали. По ее словам, по записке, переданной ей из СИЗО, ей сказали, что ее повезут к следователю, если она не подпишет, что ей прикажут, то убьют и бороться с коррупцией она будет на другом свете. И одновременно то самое уголовное дело, которое фактически с подачи госпожи Ермошкиной, в котором была замешана супруга первого замгенпрокурора России Александра Буксмана, было господином Чайкой остановлено. Вот, две эти вещи произошли одновременно, так сказать, в рамках борьбы с коррупцией. И хотя я прекрасно понимаю, что господин Бастрыкин расследовал это уголовное дело не в рамках защиты прав граждан, а в рамках борьбы с Генеральной прокуратурой, и Генеральная прокуратура запретила расследовать это дело, опять же, не в рамках защиты прав граждан, а опять же, в рамках борьбы со Следственным комитетом — у нас господин Чайка ничуть не меньший борец с коррупцией, чем господин Бастрыкин, но вот это феерическое зрелище того, во что превращается государство, оно просто пугает. Причем, оно же упирается в одну простую вещь: ребята, а в чем дело, давайте будем давать лицензии любому человеку, который предъявит соответствующую квалификацию, имея возможность занять место нотариуса. Мы же даем любому стоматологу или любому хирургу возможность практиковать, мы же не ограничиваем количество стоматологов для того, чтобы увеличить их заработки.