- Собственно, идея постановки отчасти и родилась из того актерского расклада, который был у меня в алтайском ТЮЗе, - говорит режиссер. - Там очень специфическая труппа: есть старшее поколение, почти отсутствует среднее, и есть младшее - курс студентов, который учится при театре. Непросто подобрать материал, который разошелся бы на такую труппу. И тогда я вспомнил про этот роман - а почему бы не взять Астафьева? Кстати, одного актера нам все равно потом пришлось приглашать со стороны - Александр Сизиков из алтайской драмы играет в спектакле особиста Скорика.
- А прежде вы по творчеству Астафьева ничего не ставили?
- Честно говоря, он был у меня в списке хороших писателей советского времени, до которых очередь доходит в последний момент. Меня больше интересовала классическая проза, разная драматургия. А про роман "Прокляты и убиты" я слышал очень много разных мнений. Но в Питере прочесть его не удавалось - то ли роман там быстро раскупали, то ли он мне просто на глаза не попадался. Купил на Алтае три года назад. Нужна была книга в дорогу, купил роман Астафьева. Захватило так, что всю поездку в Горный Алтай не красотами любовался, а Астафьева читал. (Улыбается.)
- Что особенно зацепило в книге?
- Понимаете, я давно хотел поставить спектакль о войне. Я родом из Ленинграда, дядя с тетей умерли в блокаду. Дед без ноги вернулся с войны, у бабушки один брат погиб, другой прошел почти всю войну, в Германии войну окончил. Так что тема войны хоть и через поколения, но мне близка. Но она слишком серьезная, нужен был достойный материал для постановки. И вот я его нашел.
- В Красноярске когда-то шел спектакль "Веселый солдат". Пьесу по роману Астафьева написала Нина Садур. Вы предпочли сделать собственную инсценировку?
- У меня и инсценировки как таковой не было, просто сценарный план спектакля. Я знаком с пьесой Садур, но, на мой взгляд, в ней слишком много морока. За которым астафьевский месседж, посыл его романа несколько потерялся. Ведь главное, о чем он писал, - что войну в литературе и кинематографе нам долгое время навязывали как время абсолютного подвига. Когда, грубо говоря, все со штыками "героически" кидались на амбразуры. Астафьев же в своих дневниках и письмах говорит, что считает это совершенным безобразием. Потому что только память о войне как о тотальном ужасе может удержать человечество от новых войн. И задача моего спектакля - передать его мысль, представить войну как время, убивающее человеческое счастье.
- При том, что боевых действий у вас не показано, все происходит в тылу...
- Да, и это тоже исходит от самого Астафьева. Он пишет, что у страны складывалось впечатление, будто в тылу во время войны все жили хорошо. Хотя, например, в Свердловске суточная норма хлеба была чуть больше, чем в блокадном Ленинграде. А в Новосибирске, как мне рассказывали родственники, дети ходили в школу в платьях, сшитых из разных лоскутков, потому что неоткуда было взять новые.
- Вы делали свой спектакль к 65-летию Победы?
- Наоборот - принципиально постарался уйти от всяких юбилейных дат, премьера состоялась в сентябре прошлого года. Откровенно говоря, меня бесит, что о ветеранах, людях, которые спасли нашу страну, вспоминают лишь раз в году, а по-крупному - вообще раз в пять лет. Начало репетиций спектакля как раз пришлось на 9 Мая. Вышли мы посмотреть на праздник - а там люди в серебристых пиджаках фальшиво и неискренне поют песни военных лет. Очень много милиции, толпа пьяного народа - вот вам и День Победы... Все превратилось в какую-то формальность, для галочки. Война сейчас преподносится населению в виде сериалов с румяными московскими парнями, гламурненько. И как-то затирается, забывается, что это была великая трагедия. Нам хотелось заставить людей задуматься именно об этом.
- Заметно, что не только в сериалах - и в спектаклях о войне теперь очень много недостоверности, особенно в игре молодых артистов. Ваши как будто из той эпохи - как удалось добиться такого погружения в тему?
- Не сразу. Сам я 1980 года рождения, и память о войне в моем поколении еще сохранилась. А у тех, кто родился позже, воевали уже не дедушки и бабушки, а прадедушки и прабабушки. Многие из них не дожили до рождения правнуков - откуда молодым было услышать о той эпохе? Для них что Великая Отечественная война, что Гражданская, которую нам в советскую эпоху втюхивали как романтическое время красных конников. Хотя это была страшная братоубийственная война. И поначалу оказалось не так-то просто развеять у молодежи ложные представления. Но мы работали преимущественно этюдным способом, придумывали каждую сцену, исходя порой из отдельных фраз Астафьева, - не все, что есть в спектакле, описано у него подробно. По всему Алтайскому краю собирали реквизит, одежду тех лет. И то, что артисты говорят, что "Прощание славянки" для них больше чем просто спектакль, - мне это очень дорого.
- Дмитрий, а как барнаульская публика восприняла вашу постановку?
- Спектакль вызвал спорные мнения, и меня это радует. Так и было задумано - значит, нам хотя бы отчасти удалось попасть в замысел Астафьева. Ведь и сам роман "Прокляты и убиты" вызвал кардинально противоположные отзывы. Но для меня ценно то, что люди, которые были знакомы с писателем, считают, что он одобрил бы нашу постановку.
- Было бы здорово показать ваш спектакль в Красноярске, на родине Астафьева.
- Что ж, пригласят - с удовольствием привезем. Хотя, предупреждаю, в Барнауле нас многие обвиняли в антисоветчине. (Улыбается.)
- Ветераны?
- Если бы! Так называемые патриотические силы. В Алтайской академии искусств и культуры завкафедрой режиссуры и актерского мастерства устроила ребятам жуткий разнос в мое отсутствие. А когда я потом пришел и спросил, в чем дело, она ответила: "Я стараюсь воспитывать наших детей в патриотическом ключе". А у нас в спектакле, дескать, очернение фактов истории, якобы такой войны не было - хотя все это есть в романе Астафьева, который был очевидцем тех событий! Были и претензии чисто тюзовского характера к ненормативной лексике в спектакле. Но она тоже астафьевская, никакой отсебятины.
- С ура-патриотическими силами понятно, а как реагирует на "Прощание славянки" молодежь, к которой, собственно, и обращена постановка?
- В том-то и дело, что все четыре часа, пока идет спектакль, подростки сидят молча, забывают про свои мобильники. Более того - под креслами после показа мы пару раз обнаруживали невыпитые банки алкогольных коктейлей.
- Подростки приходят на спектакль с алкоголем?
- На школьных культпоходах вообще-то всегда. Вы не представляете, какая это публика, - такое ощущение, что учителя в Барнауле, да и по стране, совершенно не объясняют подросткам, как вести себя в театре. Пойти в театр для них - это тусовка, развлечение. И то, что они забывают про свои коктейли, а потом приходят еще раз и приводят с собой друзей, - пожалуй, для меня это главный критерий, что спектакль состоялся. Кстати, не случайно его финал перекликается с современностью. Сама нынешняя армия вызывает не меньше вопросов, чем армия времен Астафьева. История никого ничему не учит. Почитайте письма писателя Курбатову, он об этом пишет. Солдаты были пушечным мясом во время Великой Отечественной войны, и точно так же потом это пушечное мясо страна щедро поставляла в Афганистан и Чечню. А еще эта тема вдруг отрикошетила на молодых актерах спектакля.
- Каким образом?
- В этом году они выпускаются, и их призывают в армию. Причем не куда-нибудь, а в спецназ рекомендуют - ребятам это грозит как минимум потерей актерской формы, максимум горячей точкой и стопроцентно отбитыми почками и мозгами. Да и вообще... А у театра рушится весь репертуар. Так что не исключено, что "Прощание славянки" на "Ново-Сибирском транзите" было сыграно в последний раз. Просим местные власти как-то помочь, чтобы ребят хотя бы около Барнаула оставили служить, чтобы они могли иногда играть текущий репертуар. Посмотрим. Пока что участники спектакля рискуют повторить судьбу своих персонажей...
