Ксения Ларина о преследованиях режиссера Золотаря провинциальными губернаторами: не понравился его «Войцек» — время, типа, на дворе светлое, Россия вот-вот с колен встанет, народ от патриотизма сводит, а у вас тут какое-то очернение действительности…

Ведущая Ксения Ларина 13 сентября на радиостанции «Эхо Москвы» в материале «Сукины дети — 2» коснулась темы преследования режиссера Владимира Золотаря провинциальными чиновниками в Алтайском крае и Нижегородской области.

— Знаменитый фильм Леонида Филатова о том, как актеры забаррикадировались в театре и объявили голодовку в знак поддержки своего главного режиссера — это вымысел чистой воды. Филатов смоделировал ситуацию. Его художественное «так могло бы быть» задумывалось ради коллективного портрета времени, душного, смрадного, подлого. Кто помнит фильм, помнит и финал: актеры выходят на улицу, держа на плечах гроб с телом умершего товарища, и застывают в оцепенении — на улице никого нет. Никто, ни один человек в стране не узнал об этой акции протеста, потому что о ней никто не сообщил.

Презрение к художникам у наших чиновников в крови. По мнению чиновника, художник обязан приносить им, чиновникам, пользу, только тогда его существование на бюджетные деньги будет хоть как-то оправдано. Ну, допустим, приедет в город краевой губернатор, пойдет в театр и спектакль ему понравится. Смеется губернатор, утирает слезу рукавом, крякает. И мэр смеется — чего ж не смеяться, если начальнику весело. Хороший добрый спектакль — и чиновникам в радость, и театру польза. А если наоборот? Если чиновник, не дай бог, углядит в спектакле нехорошие намеки? Ну, представьте, был в его жизни неприятный эпизод: перепутал он склянки и капнул в ухо своему брату не то лекарство, а брат возьми да помри. С кем не бывает. Всю жизнь старался забыть об этом, врачей-убийц привлек к ответу, брату памятников понаставил по всей губернии, вдову его обеспечил, детей его на хорошие должности пристроил, книгу воспоминаний о нем написал, пришел в театр отдохнуть — а тебе тут подарочек… И не надо нам рассказывать про шекспиров, знаем мы, что у вас, лицедеев, на уме.

Скандальная слава режиссера Владимира Золотаря начиналась с похожей истории — в Барнауле местным чиновникам не понравился его «Войцек», чего-то они там такое подозрительное унюхали. Время, типа, на дворе светлое, Россия вот-вот с колен встанет, народ от патриотизма сводит, а у вас тут какой-то мрак и очернение действительности. И не рассказывайте, что не про нас, от вас, Золотарь, за версту несет «пятой колонной». Спектакль «Войцек», практически запрещенный алтайскими властями, получил восхитительную прессу и «Золотую Маску». Золотарь уехал в нижегородский ТЮЗ, труппа которого в конце августа объявила голодовку в его защиту. Причины его конфликта уже с нижегородскими властями — те же. Не управляем. Делает в театре все, что захочет. К замечаниям начальства не прислушивается. Датских спектаклей не ставит. Деньги бюджетные пускает черти на что — говорят, у него в спектакле голого мужика видели. Общественность волнуется. Нам такие золотари не нужны. И назначили новое руководство. Фантазии Филатова воплотились в реальность. И выяснилось — что автор ни в чем не соврал, нигде не преувеличил. Все как в кино. Новый директор подозревал голодающих актеров в обмане и устраивал в их гримерках унизительные обыски, надеясь обнаружить спрятанную еду. Департамент культуры врал в телевизор, что театр работает в нормальном режиме, никаких акций протеста нет, и вообще счастливые артисты пьют водку и объедаются пирожными. Актеров, попытавшихся провести пикет у местного кремля с требованием быть услышанными, разогнали милиционеры. Чиновники всех рангов, не стыдясь, демонстрировали свое полное презрение к протестующим — «что с них взять, артисты». Одна из актрис с горечью бросила журналистам: «Они же нас за людей не считают, понимаете?» А в театре уже начались сердечные приступы, обмороки, нервные срывы. До самосожжения оставался один шаг.

История столкновения свободы творчества с несвободой системы стара как мир. Золотарь не первый и не последний. Не таких ломали. Мейерхольд, Таиров, Эфрос, Любимов. История русского, советского театра — это кладбище закрытых и исковерканных спектаклей, сломанных судеб, несостоявшихся побед и постыдных компромиссов. Освободившись от власти серости, от стертых лиц и застегнутых пиджаков минкультовских комиссий, утвердив и законодательно зафиксировав свободу творчества в конституции, художники остались заложниками традиционной советской системы устройства театрально-зрелищных предприятий (вот гадость-то). И пока художники от нее не откажутся — они будут обречены на унижения. Одни будут стараться угодить власти, подписывать инициированные ею письма и публично одобрять любые ее решения. Другие — хитрить и увертываться. Третьи — молчать и не высовываться. Четвертые — и их меньшинство — будут числиться в «несогласных», на вечном подозрении. Карманная культурка приятна и выгодна: гремучая смесь рынка и властной вертикали дает чиновникам возможность пользовать храмы искусства как дома терпимости: и бабки отмыть, и удовольствие получить. Или доставить его вышестоящему начальству.