«Последствия экологического кретинизма мы уже испытываем на себе»

За последние годы в лесной отрасли Алтайского края произошло несколько крупных скандалов, а недавно стало известно о возбуждении уголовного дела в отношении начальника регионального управления лесами Владимира Черных, который подозревается в организации незаконных рубок. О текущей ситуации в отрасли, о коррупции и противостоянии лесников и общественников «Банкфакс» побеседовал с председателем общественного совета при Министерстве природных ресурсов и экологии Алтайского края, кандидатом сельскохозяйственных наук Денисом Шубиным.

— Несколько лет вы были одним из самых ярких экспертов в лесной отрасли, но в какой-то момент ушли в тень. Что произошло? Какими проектами вы занимаетесь в настоящее время?

— Да, я всегда открыто высказывал свою точку зрения по темам, связанным с лесным хозяйством, так как в этой сфере я не только профессиональный теоретик, но и практик. Поэтому никогда не боюсь озвучить свое мнение, даже если оно идет вразрез общественному. Главный критерий для меня — научная обоснованность. Сам себя я не назвал бы ярким экспертом, но если вы так считаете, то не возражаю.

Что касается ухода в тень, правильнее сказать, что я занялся другими проектами, так или иначе связанными с лесным хозяйством. Пишу докторскую диссертацию, этот процесс отнимает много времени. Больше года веду авторский проект — программу «Экология без политики» на региональном телевидении. В этом формате я как раз и доношу до жителей края реальную ситуацию по разным проблемам — от незаконной добычи редких птиц до экологического шантажа.

Также много лет возглавляю общественный совет при Минприроды и экологии Алтайского края. Причем в этом интервью я высказываю исключительно свою точку зрения, а не представляю мнение всего общественного совета. На заседаниях бывают ожесточенные баталии: взгляды на один и тот же вопрос часто не совпадают. Но у нас и нет цели найти компромисс. Главное — объективно подойти к решению проблемы.

— Лесная отрасль считается одной из самых коррумпированных в российской экономике. К примеру, не так давно стало известно о возбуждении уголовного дела в отношении начальника управления лесами Алтайского края. В чем, на ваш взгляд, кроется причина повышенной коррумпированности в этой сфере?

— Да, это так. Мы видим большое количество скандалов в разных субъектах РФ, которые связаны с высокопоставленными чиновниками. Не знаю подробностей дела, о котором вы упоминаете. Пока комментировать эту ситуацию рано.

Лесное законодательство, начиная с 2007 года, меняется очень быстро. К сожалению, не все эти законодательные инициативы прописывают профессионалы. Не хочу никого обидеть. Но нельзя одинаково вести лесное хозяйство, условно говоря, в Республике Саха и Крыму. Лес — это явление географическое. К нормативно-правовой базе нужно подходить, исходя из природно-климатических особенностей региона или группы регионов. Пока же у нас все сделано под один шаблон.

Противоречия в законе одних чиновников подталкивают к якобы противоправным действиям, хотя с точки зрения науки и здравого смысла их поступки очевидны и понятны профессионалам, для других чиновников несовершенство закона — это лазейка к личному обогащению. Чтобы уйти от коррумпированности, должна быть разработана грамотная нормативно-правовая база. Заняться этим должны профессионалы. А мы видим, что даже к действующему Лесному кодексу приложили руку люди, далекие от отрасли.

— На федеральном уровне говорят, что лес, как природный ресурс, представляет для государства не меньшую ценность, чем нефть и газ. Прокомментируйте этот тезис.

— Я бы сказал, что лес обладает даже большей ценностью. В отличие от газа и нефти, лес — это возобновляемый ресурс. Если говорить проще, лесом нужно пользоваться — заготавливать древесину, производить продукцию. Причем, все это может развиваться без ущерба для экологии. И когда доля переработки перевалит, как в Алтайском крае, за 90%, то каждый гражданин страны сможет почувствовать на себя вклад лесного комплекса в экономику.

Возьмем для примера скандинавские страны или Канаду. Там достаточно большой процент ВВП составляет как раз переработка древесины. У нас почему-то не так. У нас происходят необъяснимые вещи. Общество не понимает, что лес — возобновляемый ресурс. Начинается столкновение интересов, взглядов на ведение лесного хозяйства, многие проекты искусственно замораживаются, хотя могли бы служить на пользу людям. Плюс проблемы с законодательством, о которых я сказал выше.

— Для Алтайского края характерны те же отраслевые проблемы, что и для других регионов, где ведется добыча леса, или у нас все же есть своя специфика?

— Ленточные боры, которые являются уникальным природным явлением, как раз и отличают нашу отрасль от других регионов. Но уникальные не значит девственные или нетронутые. Это значит, нужно не запретить, а найти особый подход к хозяйствованию здесь.

К примеру, выборочные рубки способствуют формированию устойчивых насаждений в ленточных борах. Если отбросить эмоции и посмотреть возрастную структуру ленточных боров, то приходит понимание, что нужно срочно что-то предпринимать для омоложения этих лесов. Если оставить все как есть, в один момент уникальные леса погибнут от стихийного бедствия — ураганного ветра, нашествия вредителей, верхового пожара. Природа сама найдет способ, как сменить поколения. Чтобы не остаться без леса лет на двести-триста (именно за этот срок природа возобновится сама), нужно призвать на помощь лесную науку. За триста лет своего существования она в состоянии решать такие проблемы и решала не раз.

— Но ведь наши ленточные боры — особо ценные. Эта формулировка говорит об обратном или нет?

— Особо ценные, защитные — это всего лишь категории, которые придуманы людьми. Для чего это сделано? Чтобы в режиме лесопользования ввести ограничения. Но, на мой взгляд, ограничений более чем достаточно и ими сильно увлеклись. Не понимая законов формирования лесных экосистем, можно легко спровоцировать природные катаклизмы. Разумная заготовка древесины с целью омоложения лесов — необходимая мера. Все это научно обоснованно и относиться к этому нужно нормально.

— Жители Барнаула регулярно жалуются на массированную вырубку леса в пригороде. Вы работали в Бобровском лесокомбинате, расположенном как раз в этой зоне, что там происходит на самом деле?

— За весь пригород сказать не могу. Конкретно я участвовал в лесоустройстве Бобровского лесничества в 2011 году. На основе этих документов, которые разрабатывает независимая государственная организация, формируется план всех хозяйственных мероприятий в лесу, в том числе рубок. Если бы там были массовые рубки, то та или иная проверка это давно бы вскрыла. А в силу того, что лесничество находится рядом с Барнаулом, проверок здесь в разы больше, чем в других территориях. Точно могу сказать, что здесь идут плановые работы, беспокоиться не о чем.

— Вокруг плановых рубок много лет ведутся ожесточенные споры. Общественники утверждают, что это зло, а лесники, что это нормальное явление. Возможен ли некий консенсус или противостояние будет длиться вечно?

— В самом вопросе и кроется ответ. Я всегда говорил, что нужно слушать профессионалов. Иначе все ломается в этом мире. Я же не подсказываю врачу, как удалить аппендицит. Для врача я общественник. Поэтому, когда общественник говорит, как правильно вести заготовку древесины, я категорически против. Это даже смешно.

Проблема в другом. Лесникам нужно больше говорить с людьми, объяснять научные обоснования хозяйственных мероприятий. Нужно стать более открытыми для населения.

Правда, есть и другая категория общественников, которая преследуют не экологические, а политические цели. Лес с этой точки зрения — легкая тема. Никто же не говорит, правильно или нет добывается уголь в шахте. Просто потому, что в шахту просто так не попадешь. А леса открыты для всех. Вот и начинают обсуждать эту тему. Но повторюсь, несмотря на это, лесному сообществу нужно больше общаться в формате круглых столов, конференций, выездов. Тогда, возможно, градус напряжения спадет.

— Лесных и экологических активистов часто упрекают в излишней ангажированности и пристрастности. Кто же, по-вашему, их «ангажирует»? Ведь не пресловутый Госдеп…

— Если мы говорим о тех активистах, чья цель не защита леса, а политические или финансовые дивиденды, то я уверен, что они ангажированы. И пресловутый Госдеп, о котором вы говорите, имеет место быть. Эти факты официально признавали у нас в регионе. Вопрос с сарказмом, но, на самом деле, это наша с вами реальность. Во всем мире такая практика активно распространяется. Это в том числе инструмент для передела лесного бизнеса. Такая активность возникает неспроста. Много встречал на своем пути общественников от души, которые выбирают такое направление деятельности по зову сердца. С ними можно нормально говорить, объяснять, зачем нужна рубка прореживания или рубка в молодняках. Они слушают, вникают и понимают.

Последствия экологического кретинизма мы уже испытываем на себе. В двухтысячных запретили рубки обновления и переформирования. В итоге сегодня в некоторых лесничествах доля спелых и перестойных насаждений — более 80%. Это катастрофа — обреченные на гибель леса. А ведь кто-то продвигал запрет таких рубок. К кому предъявить претензии? Кто ответит за умирающие на корню леса? Природа лжи не терпит. Об этом нужно помнить при принятии судьбоносных решений.

— Краевой закон, регулирующий обеспечение льготной древесиной население, вызвал массу нареканий. В чем основная проблема в реализации этого закона?

— Во-первых, большая забюрокраченность. Второе, этот закон порождает незаконный оборот древесины. Если бы все люди использовали положенную им древесину на свои нужды — строительство или ремонт, то да, закон бы работал. Но на практике мы видим, что бОльшая часть этой древесины продается незаконным пилорамам, лесным жуликам, появляется черный рынок. С такой древесины не платятся налоги, рабочие места не официальные, зарплаты в конвертах. Этот закон нужно пересматривать. Возможно, он работал в те годы, когда его разрабатывали, но на сегодня он устарел.

— В алтайской политике есть условная «фракция энергетиков», которая на разных уровнях представляет интересы отрасли. Возможно ли создание «фракции лесников»? Готовы ли вы в нее войти или у вас имеются личные политические амбиции?

— У нас есть объединения переработчиков и лесников. Нужно вдохнуть новую жизнь во все это. Лесное сообщество разбросано по территориям. Я бы хотел, чтобы тот опыт лесной науки, который формировался столетиями, наконец-то был оценен по заслугам. Алтайский край, на мой взгляд, должен стать примером для других регионов. У нас все для этого есть. Мы имеем все основания заявить на Россию, что наше мощное лесное сообщество умеет вести лесное хозяйство на самом высоком уровне. Алтайский край может стать пилотным регионом, где уже решены многие проблемы, характерные для всей страны при новом лесном кодексе. Этими вопросами я продолжаю заниматься по мере сил и возможностей.