Депутат госдумы рф михаил заполев поясняет мотивацию своей голодовки: «принимать поправки к социальному законодательству — грешно, преступно и аморально».

Депутат Госдумы Михаил Заполев встречает журналистов в простеньком кабинетике на Ленина, 41.

— Вот думал, где лучше всего находиться: дома было бы легче, но тогда начнут кричать, что меня там кто-нибудь тайком подкармливает или еще что-нибудь в том же духе. В больнице — то же самое. Поэтому, вероятно, голодовку придется провести в офисе.

— Михаил Михайлович, Вы ведь не можете не понимать, чем рискуете, принимая решение о голодовке. На что вы рассчитываете? Каким, по-Вашему, было бы идеальное развитие событий, вызванное этим поступком?

— Я не жду, что все тут же раскаются и антисоциальный законопроект исчезнет сам собой. Но, может, хоть что-то удастся из него вычеркнуть: принимать эти поправки — грешно, преступно и аморально. Поэтому из текста в 400 страниц я выбрал всего четыре вопроса, хотя вопросов, понятно, масса.

Итак, это вопрос о поддержке молодых специалистов в сельской местности и, прежде всего, поддержке относительно жилья. Далее — ветераны. Ладно, я еще могу понять, когда зрелым людям не помогают по принципу «Добейся всего сам», но когда не заботятся о стариках — о тех, кто все это сегодняшнее благосостояние нынешним владельцам этого добра подготовил — это уж совсем… Инвалиды — люди и так уже обиженные, как их не поддерживать? Семипалатинцы: если уж нельзя вернуть здоровье, то по крайней мере, государство обязано компенсировать утрату материально.

Депутат госдумы рф михаил заполев поясняет мотивацию своей голодовки: «принимать поправки к социальному законодательству — грешно, преступно и аморально».

В крохотном депутатском кабинетике Михаил Заполев готовится к голодовке. Узнает ли о ней власть и те люди, за интересы которых депутат-идеалист намерен рисковать своим здоровьем?

По льготам мое предложение — нужно оставить людям право выбора. Действительно, есть люди, которые от денежных компенсаций выиграют, но ведь есть и те, кто от них сильно проиграет! Уже сейчас к нам в Госдуму поступает масса писем, звонков, обращений — тех, кто уже посчитал и понял, чем для них обернется отмена льгот. Люди кричат об этом! К тому же, вот прошли митинги протеста, люди всколыхнулись, об этом говорят. Голодовка, по-моему, единственная уже возможность что-то сделать. Ведь если сейчас законопроект принимается во втором чтении — считай, он уже принят окончательно.

И на льготы, и на все остальное в России есть деньги, но они не в том кармане и идут не туда, куда должны бы. Моя голодовка продлится до самого второго слушания законопроекта — осталось всего около двух недель. За это время я еще намерен обратиться к Путину — может быть, он не знает, что на самом деле вызовет этот законопроект? Не может нормальный человек поддержать принятие этих поправок!!! (При этих словах эмоциональный накал Михаила Заполева, очевидно, достиг предела, потому что депутат вдруг с силой ударил кулаком по столу — А.П.)

— Михаил Михайлович, Вы расчитываете на какую-дибо поддержку товарищей по партии или просто единомышленников?

— Такие решения коллективно на партсобраниях не принимаются, поэтому я не ожидаю, что ко мне присоединятся. Но если это будет чей-то такой же отклик на происходящее, как и у меня — пожалуйста. По правилам, я обязан был предупредить о своей голодовке руководство своей фракции — там меня поняли, не стали отговаривать, пообещали помощь — вот, в частности, с публикацией моего заявления о голодовке в «Советской России».

— Из всех алтайских депутатов Госдумы только Владимир Рыжков голосовал так же, как вы — «против» принятия поправок?

— Да, я внимательно слежу за ним не год и не два и могу сказать, что из всех его трансформаций за все годы его политической карьеры это последнее его перевоплощение мне больше всего нравится. Сейчас по своим взглядам мы с Рыжковым совпадаем на 60−70%.

— А как отреагировали на известие о голодовке близкие?

— Первой реакцией, конечно, у всех был шок. Потом приняли. Знают, что раз я решил, то уже не отступлю.

— Не страшно?

— Очень страшно. Тем более, признаюсь, поесть я люблю. Да еще здоровье: гипертония — она гипертония и есть, неизвестно, как аукнется. Но воли у меня достаточно, поэтому сейчас прошу только, чтобы и здоровья хватило.