Деревянный гроб, в котором был похоронен умерший, время превратило в черную пыль. Из Болхова на территорию монастыря был доставлен новый гроб. Честные ли останки найдены (т. е. принадлежащие обычному человеку) или мощи (принадлежащие святому), они будут положены в освященную домовину и возвращены в склеп.
Макарий (ГЛУХАРЕВ Михаил Яковлевич) 1830-1844
К сожалению, документальные источники по его биографии, хранившиеся преимущественно в церковных архивах, большей частью уничтоженных в советское время, по-видимому утрачены для исследователя. Частично недоступна и малотиражная литература о Глухареве, активно издававшаяся в конце 19 - начале 20 вв. К тому же, не все источники здесь одинаково равноценны. В качестве наиболее заслуживающих доверие мы отметили небольшой, но информативный труд И.Ястребова, написанный в 1893 г. по поручению еп. Бийского Владимира Сеньковского на основе журнальных статей и казанского миссионерского архива.
Михаил Глухарев родился 12 (по другим данным - 8) ноября 1792 г. в Вязьме (Смоленская губерния). Отец - священник Введенской соборной церкви о. Иаков Глухарев, мать - Агапия. Начальную школу прошел в доме отца, образованного и доброго пастыря. Отец окончил полный семинарский курс "с званием студента" (ученое звание "действительный студент" можно приравнять к обычному вузовскому диплому, довольно высокий для 18 века уровень образования для рядового священника), "был примерным священником", популярным проповедником, "влиял на паству как своей ученостью, так и прекрасными нравственными качествами". Мать - "женщина умная и образованная по своему времени", как истинная супруга священника "отличалась по преимущесту кротостью и смирением". Все исследователи биографии Глухарева отмечали его детскую впечатлительность и впосприимчивость, богатые способности, быстро развивавшиеся под влиянием родителей. Судя по всему, особое влияние на мальчика имел отец, от которого он получил изрядное домашнее образование. "Он настолько достаточно подготовил его, что 7-летний мальчик уже делал так называемые occupaciones, то есть переводы с русского на латинский".
Восьми лет мальчик был отдан в Вяземское (по другим данным - Смоленское) духовное училище, прямо в третий класс. Тягостное впечатление на чуткого мальчика произвел контраст между домашней атмосферой и бурсацкими нравами училища. "Мальчик учился здесь очень хорошо, был прекрасного поведения, исправен во всем, но тогдашний суровый дух школьного воспитания оставил на нем глубокий, далеко не безвредный след. От жестокого и грубого обращения наставника, непомерных уроков, здоровье мальчика чувствительно подорвалось - он навсегда остался с острой болью в груди, слабым голосом и болезненным организмом, что немало повлияло на развитие характера. Вследствие болезненности характер у него выработался неровный, порывистый, нетерпеливый. Отсюда недостаток выдержанности, вспыльчивость, раздражительность в тяжелую минуту," - отмечает биограф. Однако Глухарев продолжал учебу и в 1813 окончил Смоленскую духовную семинарию, как и отец получив звание "студента".
Любопытно, что все биографы св.Макария подчеркивают как особо значимый факт, призванный, по-видимому, подчеркнуть полученное им аристократическое воспитание и хорошие манеры, то, что во время Отечественной войны 1812 г. он воспитывался в дворянской семье.
В С-Петербургской духовной семинарии и Духовной академии, которую Макарий окончил в 1817, он проявил блестящие дарования и широту интересов. В это время началось его сближение с канонизированным в 1994 г. в святости митрополитом Филаретом (Дроздовым), оценившим его умственные и нравственные качества. Макарий почти ежедневно открывал Филарету свои мысли и до конца дней сохранил к нему любовь и уважение. Святитель ограждал ученика от чрезмерного увлечения популярным в царствование Александра I в невской столице мистицизмом, но не запрещал знакомиться с западной литературой. Это знакомство, так же как встреча с квакерами (1819), сформировали у Макария экуменический подход к инославию.
Как отмечает протоиерей Г.Флоровский, будущий миссионер относился к другим исповеданиям "с пытливым благожелательством", что часто встречало неодобрение представителей православного священства. Макарий хорошо знал европейские и древние языки и по окончании Духовной академии преподавал их в Екатеринославской и Костромской семинариях. Там же решил принять монашество. Он был пострижен в 1818 и тогда же рукоположен в иеромонахи, а в 1821 возведен в сан архимандрита и назначен ректором Костромской семинарии. Не желая мириться с семинарскими порядками и чувствуя сильное недомогание, Макаий в 1826 ушел на покой. Он поселился в Глинской пустыни, где занялся переводами православных подвижников, а также западных авторов, например, книги Терезы Авильской.
В 1829 г. Макарий откликнулся на призыв Св. Синода, искавшего работников для миссионерской проповеди в Сибири. Почти 20 лет проповедовал Макарий среди язычников-алтайцев, изучил их язык, овладел медицинскими и сельскохозяйственными знаниями, чтобы помочь преобразовать их быт. За это время он крестил 675 алтайцев и завоевал их любовь и преданность.
"В частной своей жизни, - пишет его биограф, - Макарий до кончины остался... строгим аскетом и кабинетным тружеником. Спал он очень мало, да и то на пустом диване или голой кроватке без подушки". Вместе с двумя помощниками Макарий устраивает на Алтае "киновию" - аналог первохристианских общин. "Желаем, да будет у нас все общее: деньги, пища, одеяние, книги, и прочие вещи, и сия мера да будет для нас удобностью к единодушию" (13).
Митрополит Филарет называл его "истинным слугой Христа Бога". В 1839 г. Макарий подал в Св. Синод специальную записку "Мысли о способах к успешному распространению христианской веры между евреями, магометанами и язычниками в Российской державе" (М., 1894), в которой предлагал создать особый миссионерский институт в Казани, который должне был осуществлять христианскую проповедь в восточной части России.
Апостольские труды привели Макария к мысли о необходимости довести до конца работу по переводу Библии на русский язык, начатую Российским библейским обществом. Он послал доклад на эту тему в Синод через митрополита Филарета. Но тот, зная, что правительство, недавно запретившее Российское библейское общество, относится к этой идее отрицательно, не дал докладу хода. Тем не менее архимандрит не отказался от своей идеи и задумал осуществить ее собственными силами. В 1834 он перевел с еврейского языка Книгу Иова, а затем Книгу Иисуса Навина, и переводы с сопроводительными докладами послал в Петербург. Главным аргументом докладов Макария были изменения в русском языке, который все больше удалялся от славянского. "Язык славянский, - писал он, - сделался мертвым, на нем никто у нас не говорит и не пишет". Кроме того, по его словам, "российская словесность достигла уже того возраста зрелости, когда русская Церковь может и поэтому должна иметь полную Библию на русском языке". Возможные контраргументы людей, боявшихся соблазна, Макарий отклонял ссылкой на ап. Павла, который знал, что Евангелие Христово может быть неправильно понято. "Но это не воспрепятствовало св. Павлу, - писал Макарий, - проповедовать слово о кресте Господа нашего Иисуса Христа, которое для одних казалось безумием, а для других было соблазном, между тем как верующие находили в нем силу Божию и Божию премудрость". Ни доклад, ни переводы Макария не имели ни отклика, ни последствий. Огорченный этим, Макарий стал писать уже в более резком тоне. В письме на имя царя он связывал стихийные и общественные катастрофы с грехом тех, кто отдалял Библию от народа. "Неужели Слово Божие, - восклицал он, - в облачениях славянской буквы перестает быть Словом Божиим в одеянии российского наречия?"
На сей раз последовала реакция репрессивная. Макария обвинили в гордыне и передали в распоряжение Томского архиерея, который наложил на него епитимью: 40 дней служить литургию за "предоставление правительству мыслей и желаний своих в рассуждении полной Библии на российском языке в переводе с оригиналов". Макарий был искренне рад такому "наказанию". В 1844 его отстранили от миссионерской работы и направили в Троицкий монастырь Орловской епархии. Раздобыв перевод протоиерея Герасима Павского - своего старшего товарища по академии и затем учителя - он сличал с ним свои новые переводы. Исправленный текст был снова послан в Синод. Одну за другой он переводил книги Ветхого Завета и, когда работа была закончена, задумал издать ее за рубежом. В 1846 с большим трудом Макарий выхлопотал себе командировку в Святую землю. Но в это время его сразил смертельный недуг. Последними словами подвижника (умер 18.05.1847) были: "Свет Христов просвещает всех". После него не осталось ничего, кроме книг, бумаг и чернил.
Труд Макария не был предан забвению. Его перевод Ветхого Завета был посмертно напечатан в журнале "Православное Обозрение" (1860-67), а впоследствии использован при работе над синодальным переводом Библии.
В 2000 г. канонизирован сначала как местночтимый святой Барнаульской епархии, а затем Архиерейским собором РПЦ как общероссийский святой. "Ревностно исполняя повеление Воскресшего Господа идти, учить все народы (Мф. 28:19), архимандрит Макарий со смирением и самоотверженностью потрудился "во благовестии Христовом" народам алтайского края. Новое поколение христианских миссионеров видит в нем образец апостольского горения; народ церковный благоговейно хранит память о нем, его трудах и чудесах по его молитвенному предстательству, на протяжении всего времени со дня его смерти не угасает особое почитание подвижника в Алтайской и Орловской епархиях". Так оценил деятельность Глухарева, послужившую его канонизации, митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий в докладе принявшему решение об этом Архиерейскому Собору РПЦ 15.08.2000 г.
В то же время, некоторыми православными деятелями канонизиция Макария (Глухарева) была воспринята отрицательно. Подобные настроения были выражены в нашумевшей статье Ф.Ушакова в авторитетном журнале "Православное обозрение "Радонеж", издаваемым одноименным православным братством. Статья, опубликованная в качестве отзыва на факт канонизации Глухарева, содержала грамотно подобранный ряд цитат из мемуаров его современников, писем самого Глухарева, рисующих далеко не канонический облик первого "апостола Алтая".
