Исследователь Евгений Платунов об эстонцах в Сибири - послесловие к эпопее вокруг "Бронзового солдата".

3 июля представители "маленького, но гордого народа" поставили-таки свою жирную точку в "великой войне" с мертвыми советскими солдатами - на военном кладбище Таллина прошла лицемерная церемония перезахоронения останков воинов, похороненных ранее у "Бронзового солдата".

К счастью наш земляк (уроженец с. Борки Поспелихинского района) капитан Алексей БРЯНЦЕВ теперь похоронен в России - рядом со своей женой Марией Петровной в Ростовской области. Вечная ему память!

К сожалению, кроме очередного "выпуска пара" Россия не смогла как подобает великой державе в достойной форме ответить на брошенный вызов. Каюсь, что и сам я в какой-то мере принял участие в раздувании этого "пара" - своим предложением о переименовании нашего поселка Эстония в Шипуновском районе. Повторил сгоряча идеи недоумков-капэесосовцев, которые первые заложили мину замедленного действия под пресловутые "итоги Второй мировой" - переименовали Сталинград в Волгоград! Давайте же теперь спокойно вспомним наших эстонцев, отбросив окончательно все сказки только о "ссыльной" причине их появления в Сибири и на Алтае. А то нас так долго заставляли каяться за вину перед прибалтами, что уже и сами в нее поверили ("Название он (поселок - Е.П.) получил из-за того, что сюда привозили ссыльных эстонцев, - объяснил глава района Валерий Кириловский "МК"- 14.02.2007

"Не остался в долгу" и Сергей ТЕПЛЯКОВ - 2 марта 2007 г. в "Известиях" поспешил ритуально пнуть "бяку" Сталина (главнокомандующего тех самых солдат, память которых мы хотим научить кого-то хранить). Правда как-то плохо сочетаются два этих абзаца: "Возле школы - небольшой обелиск с именами погибших в Великой Отечественной. На этот монумент никто здесь не покушается. Потому что хоть фамилии для русского глаза непривычны - Киржбаум, Тивис, Розенбаум, но все они свои, земляки". А следом противоположное: "...в 1938 году всех мужиков Эстонии увезли в лагеря. Из 87 мужчин вернулись только семеро". Выбрал бы ты, Сергей, все-таки что-то одно - или "репрессии" или гибель на фронте. И басни про штрафроты здесь тоже "не проканают" - в 1941 году (когда были призваны большинство из погибших наших земляков-эстонцев) их еще не ввели. Чтобы не уподобляться таллиннским гробокопателям и не подпевать больше отечественным "ТВ-кликушам" (в их попугайстве только об эстонцах-эсэсовцах), предлагаю вспомнить наших погибших земляков-эстонцев (вдвойне эстонцев - и по национальности и по жительству в поселке Эстония). Вот их имена:

АУНАПУ ИОСИФ ПЕТРОВИЧ, род. 1904, с. Ковалево Омской обл., эстонец. Призв. 1941, рядовой. Погиб в бою 18.09.1943. Похор. д.. Горлица Духовищенского р-на Смоленской обл.

БЕРТЕЛЬ РУДОЛЬФ ЯАНОВИЧ, род.1921, с. Березовка Краснощековского р-на Алтайского края. Призв. 1941, мл. л-т Погиб в бою 29.10.1944 Похор. мест. Вегерят Литовской ССР (так в тексте Книги Памяти, изданной в 1995-м - Е.П.)

ВЕЛЬЯМАС ЭРНСТ РЕИНОВИЧ, род. 1903, Эстонская ССР (так в тексте Книги Памяти, изданной в 1995-м - Е.П.), эстонец. Призв. 1941., a-нт. Умер от ран 9.04.1944.

ВИНДЕРМАН ЯАН ГАНСОВИЧ, род. 1896, эстонец. Призв. 1941, рядовой. Пропал без вести сент. 1941.

ВООН АУГУСТ, род. 1920, эстонец. Призван 1941, рядовой. Пропал без вести апр. 1942.

ИЕГОР АЛЕКСАНДР АНТОНОВИЧ, род. 1926, эстонец. Призв. 1944, рядовой. Пропал без вести 23.11.1944.

ИОНАС ТАВЕТ ГУСТАВОВИЧ, род. 1918, эстонец. Призв. 1941, мл. с- нт. Пропал без вести окт. 1941.

КАРЬЯ ЯН КАРЛОВИЧ, род. 1901, г. Нарва, эстонец. Призв. 1941, рядовой. Умер от ран 18.08.1943. Похоронен д. Герасимово Калининской обл.

КИРЖБАУМ ЭДУАРД АНДРЕЕВИЧ, род. 1924, эстонец. Призв. 1942., мл. с-нт. Погиб в бою 5.10. 1944. Похор. д. Пейде Эстонской ССР (так в тексте Книги Памяти, изданной в 1995-м - Е.П.).

КЛИМБЕРГ АЛЕКСАНДР АНДРЕЕВИЧ, род. 1920, эстонец. Призв. 1942, рядовой. Погиб в бою март 1945 под г. Клигстергом, Германия.

КУРС ЭНДЕЛЬ ЯКОБОВИЧ, род. 1922, г. Таллин, эстонец. Призв. 1940., рядовой. Пропал без вести 13.10. 1944.

КУУЗИК ЭДУАРД ДАВЫДОВИЧ, род. 1912, эстонец. Призв. 1941, рядовой. Погиб в бою у п-ва Сыры 12.10.1944.

ЛЕПИК АДОЛЬФ ТЕОДОРОВИЧ, род. 1924, эстонец. Призван 1941, рядовой. Погиб в бою 21.03. 1945.. Похор. д. Дзиониеки Латвийской ССР (так в тексте Книги Памяти, изданной в 1995-м - Е.П.).

ЛЕПИК ПЭТЕР ВАСИЛЬЕВИЧ, род. 1921, эстонец. Призв. 1941., рядовой. Погиб в бою март 1942 под г. Вязьмой Смоленской обл.

МЕЛЬДЕР ЮХАН ЯНОВИЧ, род. 1910, эстонец. Призв. 1941, рядовой. Умер от ран 8.05.1942.

МОЛОК КАРЛ ГУСТАВОВИЧ, род. 1913, эстонец. Призв. 1941, ст. с- нт. Погиб в бою 22.06.1943. Похор. г. Сталино (так в тексте Книги Памяти, изданной в 1995-м - Е.П.)..

МОЛОК ЛЕМБИТ ГУСТАВОВИЧ, род. 1919, эстонец. Призв. 1941, рядовой. Погиб в бою апр. 1943. Похор. ст. Ясиноватая Сталинской обл. (так в тексте Книги Памяти, изданной в 1995-м - Е.П.).

ПЯРТЕЛЬ ЭДУАРД АНТОНОВИЧ, род. 1912, эстонец. Призв. 1941, рядовой. Погиб в бою 30.03.1945. Похор. г. Салдус Латвийской ССР (так в тексте Книги Памяти, изданной в 1995-м - Е.П.).

РАЯ ЮЛИУС АУГУСТОВИЧ, род.1915, эстонец. Призв. 1941, рядовой. Пропал без вести 6.01.1943.

РЕБАНЕ ХЕЙНДРИХ АУГУСТОВИЧ, род.1915, эстонец. Призв. 1941, мл. с-нт. Погиб в бою 21.11.1944. Похор. д. Иде Эстонской ССР (так в тексте Книги Памяти, изданной в 1995-м - Е.П.).

РЕЙМЕР РОБЕРТ ГУСТАВОВИЧ, род. 1909, эстонец. Призв. 1941, рядовой. Погиб в бою 16.01.1943. Похор. г. Великие Луки Калининской обл.

РЕЙМЕР ЯН ГУСТАВОВИЧ, род. 1909, эстонец. Призв. 1941, рядовой. Oропал без вести 18.03.1945 Латвийская ССР (так в тексте Книги Памяти, изданной в 1995-м - Е.П.).

РООМ АУГУСТ ЯАНОВИЧ, род. 1913, эстонец. Призв. 1941, рядовой. Погиб в бою 15.12.1943. Похор. пос. Каруево Великолукского р-на Калининской обл.

РООМ ХУГО ЯАНОВИЧ, род. 1919, эстонец. Призв. 1941, рядовой. Погиб в бою 7.07.1941. Похор. пос. Луначапский Полоцкого р-на Витебской обл. (так в тексте Книги Памяти, изданной в 1995-м - Е.П.).

РУУМ ЮХАН ЯАНОВИЧ, род. 1905, эстонец. Призв. 1941, рядовой. Пропал без вести янв. 1942.

ШТЕЙНБЕРГ АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ, род. 1907, эстонец. Призв. 1941, рядовой. Умер от ран 25.12.1942. Похор. с. Лачково Великолукского района Калининской обл.

ШТЕЙНБЕРГ РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ, род. 1912, эстонец. Призв. 1941, рядовой. Пропал без вести дек. 1941.

ШТЕЙН ЮЛИУС МАРТЫНОВИЧ, род 1912, с. Ковалевка Новосибирской обл., эстонец. Призв. 1941, рядовой. Пропал без вести сент. 1943.

Возвращаясь к вопросу появления поселенцев из Прибалтики на Алтае и в Сибири, стоит вспомнить и о такой (к сожалению) привычной для уха странице истории как "поезда с эстонцами, латышами и литовцами". Вот только поезда не "в Сибирь", а "из Сибири". Из ниже приведенного обзора становится ясно какова степень благодарности потомков этих "европейцев" к потомкам тех, кто приютил их в суровую пору.

Появление эстонцев в Западной Сибири исследователи связывают с их добровольным переселением в поисках свободных земель после реформы 1861 г. А.В. Кильков считает, что первые ссыльные эстонцы поселились в 1803 г. в д. Рыжково Пановской вол. Тюкалинского у. Тобольской губ. А. Корб называет первой колонией лютеран в Сибири то же поселение, образованное, как она пишет, "приблизительно в 1804 г.", замечая, что суждения исследователей о дате основания деревни расходятся. По ее мнению, первыми жителями деревни были крестьяне, высланные из Ямбургского уезда Ингерманландии, и лишь после принятия в 1820-х гг. постановлений, благоприятствующих переселениям в деревню стали прибывать и эстонцы. Указом царя 1845 г. Рыжково было определено как поселение, которое предназначалось для водворения лютеран в Западной Сибири, после чего население его стало быстро увеличиваться. Нехватка территории и плодородных земель вынудили представителей евангелической лютеранской церкви ходатайствовать перед правительством о выделении новых мест заселения. Такое место было выделено в Еланькинской волости на берегу р. Омь. Заселение его началось в 1861 г. c основанием д. Ревель. Благодаря законам, принятым в 1856 г. в Эстляндии и в 1861 г. в Лифляндии, новому порядку выдачи паспортов открылась возможность более свободного перемещения крестьян на малозаселенные окраинные земли Российской империи. Переселенцам давали бесплатно или за небольшую цену государственные или казенные земли по 15 десятин на каждую мужскую душу. Исследователи выделяют несколько этапов переселенческого движения эстонцев. В 1850-1860-х гг. были активны миграции в Крым и Самару. Неурожай и голод 1867-1868 гг. в Прибалтике дали новый толчок к переселениям. В 1880-1890-е гг. - основными районами заселения стали Кавказ, Центральная Россия и Сибирь. В 1897 г. на сибирских территориях проживали уже 4082 эстонца, большей частью в Тобольской губернии (около 50%)5. В 1907-1910 гг. - в Сибири наблюдался значительный приток выходцев с прибалтийских территорий, поощрявшийся мероприятиями политики аграрных преобразований П.А. Столыпина.

Статистические данные показывают, что в начале XX в. среди многонационального населения Сибири была заметная часть эстонцев. Например, они составляли 14,4% населения поселков таежной зоны Томской губ. В первое десятилетие XX в. на сибирских территориях было основано 44 эстонских поселения, а всего в 1860- 1917 гг. в Западной Сибири их насчитывалось 67, что составляло 23,9% от всех поселений эстонцев на территории России. В переходном и таежном районах Томского у. Томской губ. по данным 1911-1912 гг. проживало 39 семей выходцев из Эстляндской губ., причем из них 13 переселились в 1909-1910 гг., 16 - в 1908 г., 10 - в 1904-1907 гг.

К началу 1920-х годов в Сибири сложились уже крупные этнические массивы эстонцев, латышей и литовцев. Общая численность выходцев из Прибалтики в этот период превышала 100 тыс. человек (около 40 тыс. эстонцев, более 50 тыс. латышей и латгальцев и более 10 тыс. литовцев).

Подписание в 1920 г договоров России с прибалтийскими государствами дало возможность вернуться на родину десяткам тысяч беженцев "империалистической" войны. Согласно статьям этих договоров проживающие на территории Советской республики лица эстонского, латышского и литовского происхождения получили право выбора гражданства (оптации) этих государств.

2 февраля 1920 г. в Юрьеве (Тарту) был подписан мирный договор между РСФСР и Эстонией, ратифицированный через два дня ВЦИКом. Согласно ст. 4 Договора проживающие на территории России лица эстонского происхождения в течение года со дня ратификации могли оптировать эстонское гражданство. Кроме того, они освобождались от трудовой повинности [ERA. Ф.33. Оп.1. Д.5. Л.16.]. В Россию прибыли, получив разрешение, официальные представители новых государств, которые повели настойчивую агитацию, направленную на массовый выезд в Прибалтику. Методы были самые разнообразные, но основная ставка делалась, как не трудно догадаться, на разжигание националистических настроений. С самого начала оптационная кампания испытывала серьезные затруднения. Во-первых, встал вопрос, каким путем вывозить на родину иностранных граждан и беженцев. В ноябре 1919 г. было предложено вывозить сибирских латышей морем двумя путями. Первый шел из Владивостока до Сингапура, а далее через Суэцкий или Панамский каналы. Но этот путь был малоперспективен, так как если в 1918 г. проезд по нему стоил 2-3 тыс. руб., то в 1919 г. - уже 20-30 тыс. руб. Более перспективным представлялся путь по сибирским рекам - Иртышу, Оби, Енисею в Северный Ледовитый океан и далее через Архангельск, где можно было бы взять на борт латышей из северных губерний России, в Латвию [LVVА. Ф.2570. Оп.10. Д.5. Л.49-50.] . Впоследствии оба пути использовались для реэвакуации.

Так, в сентябре 1920 г. в Лиепаю морем прибыло из Архангельска 1348 человек на 2 пароходах, а из Владивостока - 1053 человека на 3 пароходах [LVVА. Ф.2570. Оп.10. Д.14. Л.26.]. Однако прибалтийские государства не располагали достаточным количеством транспортных средств для реэвакуации значительного числа людей, да и стоили такие перевозки очень дорого. Поэтому большинство оптантов возвращались на родину из России по железной дороге.

На всем протяжении пути по железной дороге были организованы питательные и медицинские пункты, обслуживающие массы реэвакуированных. Только Иркутский губэвак создал 7 питательных пунктов в Нижнеудинске, Зиме, Верхнеудинске, Мысовской и других местах [ГАИО. Ф.145. Оп.1. Д.88. Л.37.].

Реэвакуация, проводившаяся в тяжелейших условиях хозяйственной и транспортной разрухи, требовала от государственных органов максимального напряжения сил и средств. На железных дорогах Сибири отступающие колчаковцы взорвали и сожгли 167 мостов, в том числе через крупные реки Иртыш, Тобол, Ишим. Западно-Сибирское крестьянское восстание 1921 г. грозило парализовать движение на магистрали. По данным Чрезвычайной эвакуационной комиссии Сибревкома, только на станциях Красноярск и Злобино скопилось 1803 вагона с эвакуированным населением [Сибирский революционный комитет. Август 1919 - декабрь 1925 гг. // Сборник документов и материалов. - Новосибирск, 1959. - С.243-244.]. В этих условиях эшелон с беженцами шел от Иркутска до Петрограда 37 дней [ГАИО. Ф.42. Оп.1. Д.313. Л.5.].

На первых порах казалось, что контрольно-оптационные комиссии добились большого успеха. Размах оптационной кампании был велик. Большая часть литовского, латышского и эстонского населения Сибири подала заявления о своем желании выехать из России. Так, из 73 эстонских жителей Барнаула оптировали эстонское гражданство 52 человека [ЦХАФ АК. Ф.2. Оп.2. Д.296. Л.1-16.]. Из алтайских сел Сережиха и Лебедиха, где летом 1921 г. проживало около 1 тыс. эстонцев, осталось менее четверти населения. Все остальные выехали в Барнаул, где стали ждать отправки на родину [ЦХАФ АК. Ф.2. Оп.2. Д.291. Л.41.].

По данным административного отдела Сибревкома, далеко не полным, в 1920 г. оптировали эстонское гражданство 4807 человек, в 1921 г.- 6406, в 1922 г.- 597 [ГАКК. Ф.53. Оп.1. Д.24. Л.171-172.]. В годовом отчете эстонской секции при Сиббюро ЦК РКП(б) за 1921 г. отмечалось, что до 85 % эстонских крестьян Сибири подали заявления о выезде в Эстонию. Всего же, по данным эстонского правительства, в 1920-1923 гг. из Советской России в Эстонию переехало 37.578 человек (из них в 1920 г. - 14909, в 1921 г. - 15866, в 1922 г. - 5380 и в 1923 г. - 1423 человека) [Маамяги В.А. Эстонские поселенцы в СССР (1917-1940 гг.) / В.А. Маамяги. - Таллин, 1977. - С.211.].

Основная волна реэвакуации была завершена к концу 1921 г. На январь 1922 г. на учете эвакуационных органов Сибири, согласно сводке особоуполномоченного Центрэвака числилось всего 6447 латышей, 1803 эстонца и 569 литовцев [ГАНО. Ф.1. Оп.1. Д.715. Л.30.]. Подавляющая часть оптантов выехала из Сибири. Иркутский губэвак в 1921 г. отправил на запад два эшелона, в которых находилось 1035 литовцев и 774 латыша [ГАИО. Ф.145. Оп.1. Д.88. Л.44.]. По данным Томского губэвака, за второе полугодие 1921 г. из губернии было отправлено латышей - 5547, литовцев - 9608, эстонцев - 422 человека [ЦДНИ ТО. Ф.1. Оп.1. Д.1520. Л.2-4.]. Следует отметить, что если в Эстонию возвращались в основном представители коренной национальности (только 3,7% оптантов были русскими и 1,4% - немцами [Маамяги В.А. Эстонцы в СССР. 1917-1940 гг. / В.А. Маамяги. - М.: Наука, 1990. - С.85.]), то этнический состав иммигрантов, прибывших в Латвию, был довольно пестрым. Так, из 33736 человек, находившихся в 1920 г. на карантине в Резекне, латыши составляли 50,4 %, евреи - 25,9 %, русские - 12,7 %, поляки - 3,8 %, литовцы - 3,5 %, немцы - 1,6 %, цыгане - 1,1 % и т.д. А из завизировавших документы для отъезда в Латвию с 1 апреля по 25 ноября 1922 г. 6824 человек латыши составляли 79,7 %, русские - 8,8 %, евреи - 5,4 %, поляки - 3,7 %, немцы - 2,1 %, литовцы - 0,3 % [LVVА. Ф.2570. Оп.10. Д.14. Л.17, 112.].

Чем же объяснялась "оптационная лихорадка"? Перед десятками тысяч людей стояла нелегкая проблема: остаться ли в Советской России или вернуться в родные места. При этом сложном выборе приходилось считаться не только с политическими симпатиями: у многих в Прибалтике остались родные и близкие, нуждавшиеся в помощи. Кроме того, часть эвакуированных рабочих и демобилизованных красноармейцев испытывала большие трудности с устройством на работу в городах из-за безработицы, порожденной хозяйственной разрухой [Раевский В.Р. Латышские секции РКП(б) / В.Р. Раевский. - Рига, 1976. - С.144.].

Из разных мест Сибири поступала информация об активизации националистической деятельности, связанной с оптацией. Агенты комиссий умело спекулировали на трудностях, порожденных разрухой и голодом, безработицей, паразитировали на естественной тяге людей к родине. На Алтае агенты комиссий выдавали принявшим подданство иностранные паспорта, на основании которых их владельцы освобождались от всех налогов и продовольственной разверстки, вследствие чего, как сообщал инструктор секции, "появлялись нежелательные явления при выполнении хлебной разверстки" [ЦХАФ АК. Ф.2. Оп.2. Д.291. Л.3.]. Летом 1921 г. в Енисейской губернии сотрудниками ВЧК был задержан агент оптационной комиссии, служивший прежде у Колчака, который распространял листовки и газеты. При обыске у него было 100 бланков оптационных анкет, за которые он брал у населения золото и драгоценности [ЦДНИ КК. Ф.1. Оп.1. Д.228. Л.1; ERAF. Ф.40. Оп.1. Д.32. Л. 52-54.]. За аналогичную деятельность в январе 1921 г. в дер. Розенталь Татарского уезда был арестован сотрудник оптационной комиссии П. Пикт, совершавший челночные рейсы от Омска до Татарска, попутно занимаясь спекуляцией [ГАНО. Ф.1. Оп.3. Д.64-в. Л. 468.].

Под влиянием пропаганды, как сообщалось в отчете эстсекции Алтайского губкома, в Змеиногорском уезде в конце 1920 г. наблюдались случаи массовой распродажи поселенцами своего имущества, потравы посевов и т.д. [ЦХАФ АК. Ф.2. Оп.3. Д.393. Л.20.]. В селе Казанцево Колыванской волости Змеиногорского уезда эстонские крестьяне отказались везти хлеб на ссыпные пункты в счет продовольственного налога [ЦХАФ АК. Ф.2. Оп.3. Д.393. Л.21.].

В докладе латышской секции Сиббюро ЦК приводились случаи, имевшие место в Енисейской губернии, когда кулаки уговаривали латышских колонистов уезжать на родину, а сами скупали по бросовым ценам имущество поддавшихся агитации односельчан [Колоткин М.Н. Балтийская диаспора Сибири: Опыт исторического анализа / М.Н. Колоткин. - Новосибирск, 1994. - С.58.]. Оптация гражданства прибалтийских государств и эвакуация в Прибалтику проходила на фоне серьезных разногласий между Сибревкомом и контрольно-оптационными комиссиями, в первую очередь эстонской.

Эстонская контрольно-оптационная комиссия обвиняла советские органы в нарушении личных и имущественных прав эстонских граждан, проживавших в Сибири. По ее данным, 28 оптантов находились в заключении, у 7 жителей деревни Медодат Мариинского района Томской губернии в счет продналога было конфисковано все движимое имущество, а сами они были приговорены к исправительным работам в угольных шахтах на срок от 3 до 5 лет [ERА. Ф.957. Оп.11. Д.1048. Л.8.]. Все эти факты не только противоречили букве и духу мирного договора 1920 г. между Советской Россией и Эстонской республикой, но и шли вразрез с циркулярными разъяснениями Наркоминдел о правах и обязанностях иностранцев [ERА. Ф.33. Оп.1. Д.10. Л.73.].

Однако своей первоначальной цели - переселения всех граждан эстонской, латышской и литовской национальностей в буржуазные республики - оптация не достигла. Эстонские оптационные органы часто отклоняли прошения о возвращении на родину по политическим мотивам. Так, из 5773 оптационных свидетельств, рассмотренных эстонской Сибирской контрольно-оптационной комиссией к марту 1922 г., на 626 из 1538 человек был получен отказ [ERA. Ф.957. Оп.11. Д.1048. Л.7.].

Эстонский подотдел Сибнаца в отчете за март 1921 г. отмечал, что "вследствие агитации белых элементов относительно оптации в эстонское подданство, часть эстонцев относятся к Советской власти лояльно, а некоторые даже враждебно, часть их относится сочувственно" [ГА РФ. Ф.1318. Оп.1. Д.1650. Л.4.].

Однако ситуация постепенно менялась. На заседании эстсекции Сиббюро ЦК в феврале 1921 г. отмечалось, что "волна стремлений выехать в белую Эстонию охлаждается". Это заявление не было голословным. Так, участники общесибирской конференции эстонских колонистов, состоявшейся 21-23 октября 1920 г. в Омске, неоднократно подчеркивали, что оптация гражданства Эстонии "не отвечает классовым интересам трудящихся" [Советская Сибирь. - 1920. - 29, 30 окт.; 2 нояб.].

Определенную роль в изменении настроений балтийских поселенцев сыграли также приходящие в Сибирь известия о проблемах и бедах реэвакуированных людей. Эстонская секция Омского губкома РКП(б) в декабре 1921 г. отмечала, что "зараза оптировать в пользу белой Эстонии среди населения по выяснении реального положения там заметно уменьшилась, и сравнительно маленький процент, которые надумают оптировать" [ГА РФ. Ф.1318. Оп.1. Д.822. Л.4- 5.].

Положение вернувшихся в Прибалтику оказалось незавидным. По сообщению буржуазной прессы, в г. Тарту не менее 95 % трудоспособных оптантов страдало от безработицы. "В напрасных поисках работы они вынуждены продавать за бесценок свое последнее имущество и одежду, чтобы хоть как-нибудь прокормиться. Найти работу очень трудно, почти невозможно" [Postimees. 1921. 4. mдr.]. В подобном положении оказались многие люди и в других городах.

Аналогичная ситуация была и в сельском хозяйстве. В 1919-1920 гг. во всех трех государствах Балтии были проведены радикальные земельные реформы. На основе принятых законов были принудительно отчуждены мызные земли, постройки, инвентарь и скот, принадлежавшие ранее немецким, русским и польским помещикам. Из образованного государственного земельного фонда распределялись наделы между крестьянами [Кяупа З. История балтийских стран / З. Кяупа, А. Мяэсалу, А. Паюр, Г.Страубе. - Вильнюс, 1999. - С.22.]. Естественно, возвращающиеся из России оптанты также рассчитывали на получение земельных наделов. Но надеждам большинства из них не суждено было сбыться. 8 февраля 1921 г. газета "Siberi Tццline" писала: "Все мызы в Эстонии все же не разделили, потому что крупное землевладение "богатым" полезнее. В первую очередь земельный надел дают "самым храбрым" (вероятно, имелись в виду солдаты и офицеры эстонской армии, прославившиеся своей "доблестью" в издевательствах над беженцами белой армии Юденича - Е.П.), затем мызным батракам, затем городским рабочим и только после всех них прибывшим из России поселенцам. Остается лишь добавить, что ни один прибывший из Pоссии в Эстонию еще земли не получил" [Siberi Tццline. 1921. 8. veebr.].

В 1922-1923 гг. массовым явлением стало возвращение граждан из Прибалтики (главным образом, Латвии) в Россию. Всего в 1920-1923 гг. из Латвии в Россию выехало 15984 человека. В основном это были добровольные переселенцы и высланные коммунисты [LVVA. Ф.2570. Оп.10. Д.14. Л.118.].

6 декабря 1922 г. Сибревком огласил постановление, согласно которому граждане, проживавшие в РСФСР до и после 1914 г., приписанные к местностям территорий Польши, Литвы, Латвии и Эстонии, но не желавшие оптировать гражданство данных государств, считались гражданами РСФСР [ГАНО. Ф.Р-1. Оп.1. Д.741. Л.13.]. Этот документ послужил юридической базой для принятия советского гражданства теми оптантами, кто передумал возвращаться в Прибалтику.

По статотчетам отдела национальных меньшинств Енисейской губернии за сентябрь 1923 г. видно, что из 1723 эстонских и 1573 латышских семейств губернии первоначально выразили желание выехать, соответственно, 1228 и 120 семейств. В действительности оказалось, что выехали в республики Балтии, соответственно, только 487 и 80 семейств, а остальные приняли советское гражданство [ЦДНИ КК. Ф.1. Оп.1. Д.583. Л.18.].

"Оптационная лихорадка" оказала сильное влияние не только на численность, но и на компактность расселения прибалтийских поселенцев в Сибири. Уже к концу 1920-х годов ни литовцы, ни латыши, ни эстонцы в районах своего компактного проживания в среднем не составляли и 50 % от общей численности населения [Коллективизация сельского хозяйства Западной Сибири (1927- 1937). - Томск, 1972. - С.97.].

Аналогичная ситуация была и в других округах Сибири. За редким исключением, выходцы из Прибалтики уже в первые же годы после оптационного размежевания жили и работали бок о бок с людьми других национальностей, что создавало предпосылки как для усиления межэтнических контактов литовцев, латышей и эстонцев с русскими, немцами, украинцами, татарами, казахами, так и для их приобщения к общесоветским материальным и духовным ценностям.

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И СОКРАЩЕНИЙ _______________________________

1 Korb A. Seitse kьla Siberis. Tartu, 1998. pp.322-323, Кильков А.В. Расселение эстонцев в Западной Сибири в XIX -начале XX вв.//III Конгресс этнографов и антропологов России: 8-11 июня 1999 г. Тезисы докладов. М., 1999. С.84-85.

2 Кильков А.В. Расселение эстонцев в Западной Сибири в XIX-начале XX вв.//III Конгресс этнографов и антропологов России: 8-11 июня 1999 г. Тезисы докладов. М., 1999. С.84.

3 Korb A. Seitse kьla Siberis. Tartu, 1998. pp.322.

4 El oska rддkimise moody kцnelda. Tartu, 1996.pp.227.

5 Кильков А.В. Расселение эстонцев в Западной Сибири в XIX-начале XX вв.//III Конгресс этнографов и антропологов России: 8-11 июня 1999 г. Тезисы докладов. М., 1999. С.85.

6 Сборник статистических сведений об экономическом положении переселенцев в Томской губернии. Томск, 1913. Вып.1. С.560.

7 Сборник статистических сведений об экономическом положении переселенцев в Томской губернии. Томск, 1913. Вып.1. С.59.

8 Кильков А.В. Расселение эстонцев в Западной Сибири в XIX-начале XX вв.//III Конгресс этнографов и антропологов России: 8-11 июня 1999 г. Тезисы докладов. М., 1999. С.85.

9 Сборник статистических сведений об экономическом положении переселенцев в Томской губернии. Томск, 1913. Вып.1. С.256-258.

ГАИО - Государственный архив Иркутской области

ГАКК - Государственный архив Красноярского края

ГАНО - Государственный архив Новосибирской области

ГА РФ - Государственный архив Российской Федерации (г. Москва)

ЦДНИ ИО - Центр документации новейшей истории Иркутской области

ЦДНИ КК - Центр документации новейшей истории Красноярского края

ЦДНИ ТО - Центр документации новейшей истории Томской области

ЦХАФ АК - Центр хранения архивного фонда Алтайского края

ERA - Eesti Riigiarhiiv (Государственный архив Эстонии) (г. Таллин)

ERAF - Eesti Riigiarhiivi Filiaal ( Филиал Государственного архива Эстонии) (г. Таллин)

LVVA - Latvijas Valsts Vзsturiskais Arhоvs (Латвийский государственный исторический архив) (г. Рига)