Барнаул мог стать совсем другим, но Cибревком настоял: расстрелять создателя Сада-города.

"Заверяю честью моей, - обратился Ларионов по прямому проводу к председателю Реввоенсовета Льву Троцкому, - что во время службы у этого правительства я нес только техническую работу по дорогому мне делу поддержания транспорта".

В тот же день, 1 июня, Троцкий (он был одновременно и наркомом путей сообщения) возбудил ходатайство перед ВЦИКом "о приостановлении приговора", отметив, что "Ларионов является большим специалистом". Но Сибревком настоял на высшей мере наказания: "Помилование вызовет взрыв негодования в рабочих кругах..."

Из той четверки, расстрелянной в ночь на 23 июня, Алексей Ларионов был наиболее далек от политики, никогда ни в каких партиях не состоял.

Известный в Европе инженер-путеец (представлял русские железные дороги на конференции в Берне), автор многих научных трудов, изобретатель универсального товарного вагона Алексей Михайлович в мае 1917-го был назначен управляющим Алтайской железной дорогой.

До этого он, выпускник Санкт-Петербургского института инженеров путей сообщения (за успехи в учебе его имя было занесено на золотую доску), какое-то время состоял на службе в Министерстве путей сообщения. И, по всей видимости, был причастен к созданию в 1913-м в Петербурге "Русского общества городов-садов", чей филиал он возглавил по приезде на Алтай.

...В начале 1900-х годов миллионными тиражами разошлась по миру небольшая книжица Эбинера Говарда "Города-сады будущего", как представлялось ее автору, англичанину-футурологу, это должны были быть поселки, сочетающие в себе черты города и деревни - в противовес европейским городам с их скученностью, антисанитарией...

Именно из-за своей скученности Барнаул чуть не дотла сгорел в мае 1917-го (о неисчислимых в прошлом барнаульских пожарах и понесенных из-за них страшных убытках - в одной из следующих публикаций), 20 тысяч его жителей остались без крова...

Ларионов (кстати, тут же избранный гласным - депутатом городской думы) и архитектор Иван Носович форсируют разработку проекта сад-города, одобренного думой в октябре 1917-го. Алексей Михайлович энергично провел в северной части Барнаула межевые работы, будущее садгородское пространство поделили на 1300 участков размером в среднем по 200 квадратных саженей, сразу же начали раздавать их страждущим из числа погорельцев.

Планировку сад-города Ларионов продолжил и после прихода к власти большевиков (оставивших его на железнодорожном хозяйстве в качестве ничего не решающего технического советника), попутно он провел буквально поголовное анкетирование барнаульцев на предмет - каким им видится будущий поселок. В июне 1918-го в город вошли белые. Спустя месяц Алексей Михайлович уехал в Омск. В отличие от большевиков белые с большим вниманием отнеслись к Ларионову как к одному из ведущих в России инженеров-путейцев (какое-то время он и возглавлял министерство путей сообщения в колчаковском правительстве, когда министр Устругов выезжал к местам боевых действий).

Результаты анкетирования, проведенного Алексеем Михайловичем в 1918-м, краеведам неведомы, но, судя по доработанному позднее проекту, в Барнауле должен был появиться огромный поселок из одно-двухэтажных коттеджей с двумя большими "блюдцами" площадей (в районе нынешней Жилплощадки и вблизи железнодорожного вокзала) с расходящимися от них длинными радиусами-бульварами. Весь поселок утопал бы в зелени и цветниках как экологически чистейшая зона, недоступная для любого транспортного средства (кроме гужевого).

Но в 20-е годы и позднее на размеченной под это благолепие территории появились лишь едва пригодные для жилья домики и бараки без водопровода. Люди вынуждены были идти оттуда за водой по пескам за два километра.

Причин, из-за которых не удалось построить настоящий сад-город, можно назвать не одну. Но, вероятно, одна из основных - то, что не нашлось второго такого организатора, как Алексей Ларионов.